80. Кадры чиностояний: полезные, не очень и вредные

Итальянец (род. в г. Шамбери, о. Сардиния) Петер (Пётр Иванович) де-Мезон (Демезон), впоследствии действительный статский советник (по Табели о рангах — IV класс, генеральский чин).

Работал в Узбекистане как татарский мулла под именем Мирзы Джафары, под российской «дипкрышей» посланника генерал-губернатора Оренбурга; бывал в Бухаре в запретных для немусульманина местах, участвовал в диспутах в медресе, познакомился и встречался с известными людьми города... До выполнения спецзадания по сбору сведений о Бухарском царстве (1833—1834 гг.) был утвержден (в 1831 г.) в степени кандидата по восточной словесности Казанского университета, и затем закончил Неплюевское военное училище.

С 1857 года жил в Париже, где выполнил перевод на французский памятника восточной литературы XVII в. — сочинения хивинского хана Абу-л-Гази «Китаби-шедже-реи-тюрки» («Родословное древо тюрков»). Издание это было основано на рукописи, приобретенной В. И. Далем во время его службы в Оренбурге и переданной им в дар Азиатскому музею Академии наук.

Петр Иванович Демезон умер в Париже в 1873 г.

русский разведчикпортреты дворянхарактеристики дворяндеяния дворянкадрыобразованиекультураисторияподлоги историиальтернативная историяинтересные фактыобществознаменитости

Источник: [19.48]

С. А. Тучков, 1766–1808

Генералъ Апраксинъ былъ тогда вмѣстѣ и военнымъ губернаторомъ Смоленска. Онъ единственный сынъ извѣстнаго фельдмаршала Апраксина, начальствовавшаго Россійскою арміею во время семилѣтней войны противъ Фридриха II.

Человѣкъ онъ весьма богатый, съ довольнымъ свѣдѣніемъ тактики и потребныхъ къ тому наукъ, былъ почти во всѣхъ войнахъ, въ продолженіе службы его происходившихъ. Но неизвѣстно, по какимъ причинамъ не имѣлъ счастья предъ высшимъ начальствомъ.

Выучить солдата, хорошо его его одѣть, представить строй въ порядкѣ и расположить маневръ — это было его дѣломъ и особливой охотой. Въ царствованіе Павла и Александра множество людей безъ всякихъ другихъ способностей сдѣлали тѣмъ свое счастье.

Нѣкоторые говорили о немъ, будто бы онъ недовольно храбръ предъ непріятелемъ. Но это, кажется, не могло бы тому препятствовать, ибо въ царствованіе помянутыхъ Императоровъ храбрость не почиталась особливымъ достоинствомъ, какъ и трусость — порокомъ, чему множество видно примѣровъ.

портреты дворянхарактеристики дворяндеяния дворянкадрыобразованиекультураисторияподлоги историиальтернативная историяинтересные фактыобществознаменитости

Источник: [20.71]

С. А. Тучков, 1766–1808

Въ октябрѣ мѣсяцѣ 1807 года прибыль къ намъ въ Могилевъ, что на Днѣстрѣ, назначенный главнокомандующимъ арміею противъ турокъ генералъ-фельдмаршалъ кн. Прозоровскій. Онъ быль уже тогда въ глубокой старости; но превосходное его воспитаніе, знаніе свѣта, науки, чтеніе, соединенное съ наисчастливѣйшей памятью,
и опыты долговременнаго служенія въ значительныхъ, какъ военныхъ, такъ и гражданскихъ должностяхъ, моральнымъ образомъ подкрѣпили необходимый упадокъ его тѣлесныхъ силъ.

Князь Прозоровскій происходить отъ владѣтельныхъ князей россійскихъ и немало занять быль знатностью своего рода. Но при томъ онъ не былъ гордъ, и слѣды древней любви къ отечеству нерѣдко являлись въ поступкахъ его и отношеніяхъ къ деспотической власти. Сія смѣлость противъ самодержавія, происходящая отъ любви къ истинѣ и отечеству и украшавшая иногда древнихъ вельможъ, часто его не оставляла.

При добромъ разумѣ, образованномъ науками и опытностью, былъ онъ довольно откровененъ, что служило иногда къ его невыгодамъ. Не смотря на свою старость, былъ онъ весьма дѣятеленъ, трудолюбивъ и храбръ на войнѣ, свойства, который еще болѣе украшали его въ молодости. Наслѣдственное и отъ щедротъ монарховъ полученное имъ большое имѣніе, а можетъ быть и природная его добродѣтель, не только дѣлали его некорыстолюбивымъ, но даже непримѣтно въ немъ было свойственнаго старости порока, то есть скупости. Нерѣдко говаривалъ онъ въ шутку: «я имѣю фельдмаршальское имѣние, да княжеские долги. Они простираются больше миллiона; у меня одна только дочь; за уплатою долга останется ей еще два милліона; о чемъ же думать? Станемъ жить, пока можемъ. Грѣхи меня оставили, а чрезъ то и расходы мои уменьшились»

портреты дворянхарактеристики дворяндеяния дворянкадрыобразованиекультураисторияподлоги историиальтернативная историяинтересные фактыобществознаменитости

Источник: [20.71]

П. А. Кропоткин

Софья Перовская, организатор убийства царя Александра-2, https://goo.gl/XF7UgR

Те два года, что я проработал в кружке Чайковского, навсегда оставили во мне глубокое впечатление (К 1874 году было арестовано свыше 7 тысяч пропагандистов, действовавших в народе. — Прим. ред.)... Со всеми женщинами в кружке у нас были прекрасные товарищеские отношения. Но Соню Перовскую мы все любили. С Кувшинской, и с женой Синегуба, и с другими все здоровались по-товарищески, но при виде Перовской у каждого из нас лицо расцветало в широкую улыбку, хотя сама Перовская мало обращала внимания и только буркнет: «А вы ноги вытрите, не натаскивайте грязи».

Перовская, как известно, родилась в аристократической семье. Отец её одно время был петербургским военным губернатором. С согласия матери, обожавшей дочь, Софья Перовская оставила родной дом и поступила на высшие курсы, а потом с тремя сёстрами Корниловыми, дочерьми богатого фабриканта, основала тот маленький кружок саморазвития, из которого впоследствии возник наш. Теперь в повязанной платком мещанке, в ситцевом платье, в мужских сапогах таскавшей воду из Невы, никто не узнал бы барышни, которая недавно блистала в аристократических петербургских салонах. По нравственным воззрениям она была ригористка, но отнюдь не «проповедница». Когда она была недовольна кем-нибудь, то бросала на него строгий взгляд исподлобья, но в нем виделась открытая, великодушная натура, которой все человеческое не было чуждо. Только по одному пункту она была непреклонна. «Бабник», — выпалила она однажды, говоря о ком-то, и выражение, с которым она произнесла это слово, не отрываясь от работы, навеки врезалось в моей памяти.

Говорила Перовская мало, но думала много и сильно.

Достаточно посмотреть на её портрет, на её высокий лоб и выражение лица, чтобы понять, что ум её был вдумчивый и серьёзный, что поверхностно увлекаться было не в её натуре, что спорить она не станет, а если выскажет своё мнение, то будет отстаивать его, пока не убедится, что переубедить спорящего нельзя.

Перовская была «народницей» до глубины души и в то же время революционеркой и бойцом чистейшего закала. Ей не было надобности украшать рабочих и крестьян вымышленными добродетелями, чтобы полюбить их и работать для них. Она брала их такими, как они есть, и раз, помню, сказала мне: «Мы затеяли большое дело. Быть может, двум поколениям придётся лечь на нем, но сделать его надо». Ни одна из женщин нашего кружка не отступила бы пред смертью на эшафоте. Каждая из них взглянула бы смерти прямо в глаза. Но в то время, в этой стадии пропаганды, никто об этом ещё не думал.

Известный портрет Перовской очень похож на неё. Он хорошо передаёт её сознательное мужество, её открытый, здравый ум и любящую душу. Никогда ещё женщина не выразила так всего чувства любящей души, как Перовская в том письме к матери, которое она написала за несколько часов до того, как взошла на эшафот.

руководитель покушения на Александра IIподала знак Гриневицкому личнопортреты дворянхарактеристики дворяндеяния дворянкадрыобразованиекультураисторияподлоги историиальтернативная историяинтересные фактыобществознаменитости

Источник: [20.150]
Комментарии

П. А. Кропоткин

Во время этого пребывания в Париже я познакомился с И. С. Тургеневым. Он выразил желание нашему общему приятелю П. Л. Лаврову повидаться со мной и, как настоящий русский, захотел отпраздновать мой побег небольшим дружеским обедом. Я переступил порог квартиры великого романиста почти с благоговением...
Внешность Тургенева хорошо известна. Он был очень красив: высокого роста, крепко сложенный, с мягкими седыми кудрями. Глаза его светились умом и не лишены были юмористического огонька, а манеры отличались той простотой и отсутствием аффектации, которые свойственны лучшим русским писателям. Голова его сразу говорила об очень большом развитии умственных способностей; а когда после смерти И. С. Тургенева Поль Бер и Поль Реклю (хирург) взвесили его мозг, то они нашли, что он до такой степени превосходит весом наиболее тяжёлый из известных мозгов, именно Кювье, что не поверили своим весам и достали новые, чтобы проверить себя.

В особенности была замечательна беседа Тургенева. Он говорил, как и писал, образами. Желая развить мысль, он прибегал не к аргументам, хотя был мастер вести философский спор; он пояснял её какой-нибудь сценой, переданной в такой художественной форме, как будто бы она была взята из его повести.
Вот вы имели случай много наблюдать французов, немцев и других европейцев, — как-то сказал он мне, — вы, верно, заметили, что существует неизмеримая пропасть между многими воззрениями иностранцев и нас, русских: есть пункты, на которых мы никогда не сможем согласиться.

Я ответил, что не заметил таких пунктов.

Нет, они есть. Ну, вот вам пример. Раз как-то мы были на первом представлении одной новой пьесы. Я сидел в ложе с Флобером, Додэ, Золя (не помню точно, назвал ли он и Додэ, и Золя, но одного из них он упомянул наверно). Все они, конечно, люди передовых взглядов. Сюжет пьесы был вот какой. Жена разошлась с мужем и жила теперь с другим. В пьесе он был представлен отличным человеком. Несколько лет они были совершенно счастливы. Дети её, мальчик и девочка, были малютками, когда мать разошлась с их отцом. Теперь они выросли и все время полагали, что сожитель их матери был их отец. Он обра-щался с ними как с родными детьми: они любили его, и он любил их.

Девушке минуло восемнадцать лет, а мальчику было около семнадцати. Ну вот, сцена представляет семейное собрание за завтраком. Девушка подходит к своему предполагаемому отцу, и тот хочет поцеловать её. Но тут мальчик, узнавший как-то истину, бросается вперёд и кричит: «Не смейте! (N’osez pas!)». Это восклицание вызвало бурю в театре. Раздался взрыв бешеных аплодисментов.

Флобер и другие тоже аплодировали. Я, конечно, был возмущён. «Как! — говорил я, — эта семья была счастлива... Этот человек лучше обращался с детьми, чем их настоящий отец... Мать любила его, была счастлива с ним... Да этого дрянного, испорченного мальчишку следует просто высечь». Но сколько я ни спорил с ними, никто из этих передовых писателей не понял меня.

Я, конечно, был совершенно согласен с Тургеневым в его взглядах на этот вопрос и заметил только, что знакомства его были по преимуществу в средних классах. Там разница между нациями сильно заметна. Мои же знакомства были исключительно среди рабочих; а все работники, и в особенности крестьяне, всех стран очень похожи друг на друга.

Говоря это, я был, однако, совершенно не прав. Познакомившись впоследствии поближе с французскими рабочими, я часто вспоминал о справедливом замечании Тургенева. Действительно, существует глубокая пропасть между взглядами русских на брак и теми понятиями, которые господствуют во Франции как среди буржуазии, так и среди работников. Во многих других отношениях русские взгляды так же глубоко разнятся от взглядов других народов.

После смерти Тургенева где-то было сказано, что он собирался написать повесть на эту тему. Если он начал её, то рассказанная мною сейчас сцена непременно должна быть в его рукописи. Как жаль, что Тургенев не написал этого произведения!

Тургенев о русской идентичностипортреты дворянхарактеристики дворяндеяния дворянкадрыобразованиекультураисторияподлоги историиальтернативная историяинтересные фактыобществознаменитости

Источник: [20.150]