50. Дела иностранные и свобода передвижения граждан

Те, которые расширили понятия свои разговором с иностранцами, образованнее; также и те, которые видели Польский быт, хотя он мне и не слишком нравится. Поляки образованнее Русских, потому что есть у них средства просвещать умы свои науками, которых нет у Москвитян; они могут выезжать за пределы своего отечества, а Русским это запрещено.

запрет на выездсвобода передвижениявъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.10]

Второе начало, которое цари употребляют для удерживания своих подданных в повиновении, состоит в запрещении им выезжать из своей страны. Причиной этому есть страх, что они принесут много новых привычек, благодаря путешествию в чужих краях и, вкусив раз свободу, какою наслаждаются другие народы, они разобьют оковы своего рабства.

запрет на выездстрахзапрет на просвещениевъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.11]

Английский посол простоял два дня в Ростокине. Из-за ошибки гонцов, сновавших по Тверской дороге, откуда обычно прибывают послы всех стран и где с обеих сторон были расставлены иноземная и русская пехота и кавалерия...

дорогивъезд посольствавъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.14]
Комментарии

Все пути из страны закрыты таким образом, что невозможно покинуть её без позволения императора; до сих пор не бывало, чтобы они выпустили из страны кого-нибудь из носящих оружие, так что я первый...

Они выходят встречать на расстояние полёта стрелы от города, а некоторые на четверть лье (ок. 1,11 км — Прим. ред.), куда приводят сказанному послу и его людям лошадей из императорской конюшни для въезда в город, и таким образом сопровождают его до жилья...

запрет на выездвстреча пословвъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.22]

Посольский въезд

«Изображение въезда в город Москву; как его величества императора римскаго посланника 25 мая 1661 года были приняты и проведены в город»

В описании послом цифровых обозначений рисунка говорится, что:

1. Четыре тысячи всадников. — Видимо из общего числа в 10 000 человек воинства, выставленных от села Никольского до предместья города.
Часть всадников имела «прикреплённые к плечам прекрасныя крылья, возвышавшияся над их головами»
2. Две тысячи человек пеших стрельцов, одетых в длинные узкие кафтаны, на котрых спереди нашиты поперёк, шириною с пядень, золотые шнурки. Полки отличались цветом кафтана: зелёные, жёлтые, серые, белые, синие, красные, фиолетовые и, наконец, пёстрые... Могло быть до 14 полков.
3. Рота служителей придворных чинов (камергеров и гоф-юнкеров).
4. Рота служителей бояр и князей, верхом и впереди 8 трубачей... всего около 110 подъячих.
5. Офицеры и служители посольства, 30 человек.
6. Отряд боярских и княжеских детей и придворных чинов, на конях...
7. Князь Юрий Петрович Ромодановский, верховный царский камергер, ведущий отряд боярских и княжеских детей
8. Царская карета, в которой сидят посланники с их приставами... Над каретою — балдахин, посреди которого видна позолоченная держава. Сопровождают: пристав стольник Яков Семенович Волынский, дворовый пристав И. А. Желябужский, немец-переводчик Яков Виберг и дъяк Григорий Карпович Богданов.
9. Царский унтер-шталмейстер — подконюший (стремянный конюх / столповой приказчик), распоряжался доставкой посланникам царской кареты, а членам посольства — царских лошадей.
10. Трубачи немецких полков (10 человек), что находились на службе у Романовых

въезд посольствавъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.31]

Причиною же того, что Русская земля и ее области, с их нравами, обычаями и историей, оставались неизвестными и как бы покрытыми мраком — тамошний закон и обычай, по которому ни одному чужеземцу (кроме послов) не дозволяется ездить в эту страну и путешествовать по ней, как водится в других краях: попадавший туда должен был оставаться навсегда в тамошней службе; если же бы ему захотелось выехать из неё, его наказывали ужаснее убийцы, разбойника и преступника против величества. Оттого-то эта страна большею частью и неизвестна, что сами жители ее невежественный, грубый и варварский народ, иностранным языкам не учатся, а только свой считают первым и самым приятным в свете и никого не допускают любопытствовать о своих делах и поступках.

запрет на выездзапрет на просвещениенеизвестная странаМосковиязапрет на въездвъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [20.26]
Комментарии

Русский паспорт XVII века

Когда мы теперь закончили дела наши в Москве, мы приготовились к дальнейшей поездке и получили от великого князя нижеследующего вида открытый лист, обращенный к местным великокняжеским воеводам и слугам и переведенный царскими толмачами. Из него можно усмотреть канцелярский стиль русских.

Его царского величества данный княжеским голштинским послам открытый лист:
«От великого государя [царя] и великого князя Михаила Феодоровича всея России, с Москвы до городов Коломны, Переяславля, Рязани, Касимова, Мурома, Нижнего Новгорода, Казани и Астрахани нашим боярам и воеводам и дьякам и всем нашим начальным лицам.

По нашему указу отпущены из Москвы в Персию к персидскому шаху Сефи, для переговоров о ходе и торге голштинских купцов, голштинского князя Фридерика послы и советники Филипп Крузиус и Отгон Брюггеманн, а с ними же отпущены из Москвы в Персию их голштинские немецкие люди, 85 человек, а также стража из наших наемных служилых московских немцев, принятых ими в числе 30 человек; кроме того, позволено им, для усиления свиты, принанять в Нижнем или в Казани или в Астрахани, в качестве провожатых для путешествия в Персию, 11 человек добровольцев, русских или немцев.

В Нижнем же позволяется им нанять или принять двух штурманов, знающих основательно путь по Волге. А как они в Персии побывают и будут в обратном пути в Голштинскую землю, через нашу Московскую державу, то им, голштинским послам, в равной мере дозволяется и жалуется, когда вновь им понадобится, принанять для стражи или для работы, к тем сорока людям, еще в Астрахани или в Казани или где им удобно будет, русских и немецких добровольцев, сколько им будет надобно. А сколько и каких людей и в каком городе они по нашему указу примут, и тех людей они поименно пусть пошлют для отписки и допроса в те города к нашим боярам и воеводам и к дьякам, дабы было о них ведомо. А если они вернутся из Персии зимним путем, то позволено им нанять на собственные деньги из наших русских людей тех, кто захочет наняться, вместе с подводами, нужными для проезда.

А в приставы послан из Москвы к Астрахани астраханский дворянин Родион Горбатов. А как Родион с голштинскими послами в какой город прибудет, и вы бы, наши бояре, воеводы, дьяки и все наши начальные люди, Родиона и голштинских послов с ним во всех местах пропускали, безо всякой задержки. А как побудут они в Персии и опять поедут обратно в Голштинскую землю через нашу Московскую державу, вы бы дозволили им, голштинским послам, по сему нашему паспорту, когда им понадобится, для стражи на Волге и дорогах принанимать работников, к 40 [помянутым] людям, в Астрахани или Казани или где им удобнее и сколько им понадобится. И когда и сколько и в каком городе на пути в Персию они наймут наших русских или немецких людей, указано тех людей поименно для допроса и отписки послать в те города к вам для ведома, чтобы не было среди них разбойников или беглых холопов.

А как голштинские послы вернутся из Персии зимним путем, вы бы дозволили им, чтобы они наняли наших русских людей с подводами на свои деньги, сколько им понадобится. И чтобы также не делалось им никакой задержки, когда они из Москвы поедут в Персию и опять когда они из Персии вернутся к нам в Москву, а также чтобы и ни в каком городе не происходило никакого обмана. А голштинских послов держать в чести, их людям оказывать всяческую дружбу. Сами же голштинские послы и люди их на пути в Персию и из Персии к нам обратно в Москву всем нашим русским людям не будут производить никакого обмана, ни насилия, ни разбоя; ни также приказывать брать корм для себя и для людей своих насилием. Напротив, приказано и позволено им покупать, как для самих себя, так и для собственных людей и для принятых и нанятых людей, на пути в Персию и на обратном пути из Персии, всяческий корм, за собственные деньги, у всех, кто им захочет что-либо продать. Писано в Москве в лето 7144, июня в 20 день.
Царь и великий князь Михаил Феодорович всея России.
Дьяк Максим Матюшкин»

Запрет на выезд граждан

Чтобы можно было спокойно удерживать их в рабстве и боязни, никто из них, под страхом телесного наказания, не смеет самовольно выехать из страны и сообщать им о свободных учреждениях других стран. Точно так же ни один купец, ради промысла своего, не имеет права, без соизволения царя, перейти границу страны и вести за границею торговлю.

Старый немецкий толмач Ганс Гельмс (умерший 97 лет от роду) 10 лет тому назад, по особой милости великого князя, отправил своего сына, родившегося в Москве, в немецкие университеты, чтобы там изучать медицину и потом служить царю. Молодой человек сделал такие успехи в этом деле, что с большой славою добился степени доктора, и в Англии, в Оксфордском университете, считался чуть ли не за чудо учености. Однако ему уже не захотелось более возвращаться в московское рабство, откуда он раз выбрался. Поэтому-то новгородский купец Петр Микляев, умный и рассудительный человек, бывший с год назад послом у нас и хотевший поручить мне своего сына для обучения его немецкому и латинскому языкам, не мог получить на это позволение ни у патриарха, ни у великого князя.

паспортвъезд посольствазимникзапрет на выездстрахпросвещениевъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.34]

Псков

Мы отправили (Из Лифляндии — Прим. ред.) наш багаж вперёд, примерно на 50 повозках...

Пристав ехал в своих санях впереди посла; оба они сидели в богатых санях, обвешанных тигровыми и другими великолепными шкурами; полость была вышита золотом. Сани посла были окружены русскими дворянами, наши пажи и слуги следовали пешком за послом. Затем вели его лошадь, а также лошадь Микиты (Переводчика). За нами следовала наша свита в санях, затем — наша карета и наш багаж. Красиво выглядел на льду длинный ряд разукрашенных лошадей, разодетых голландцев и русских.

Так мы ехали вдоль реки, мимо красивых часовенок и небольших монастырей. Один монастырь, который стоит там на высокой горе Снетная (Снетогорский монастырь), я наскоро срисовал.

Ещё через полмили мы, сверх ожидания, вошли в город, ибо русские редко впускают чужих в Псков. Нас провели по большой части города, прежде чем мы пришли к назначенному нам двору, и это между рядами военных людей: мы насчитали более 100 знамён («Знамя» = 20–25 чел.); их главные все были в своей наилучшей одежде. Гостиница — это большой загородный дом...

Куда бы мы ни шли, солдаты шли за нами по пятам, грубо отстраняя нас от укреплений и ворот, и это ещё делалось от имени воеводы: «Только, — сказали они, — для прогулки и по необходимости Вашему Благородию разрешается бывать на улице»...

Москва, 20 января 1665, комедия

Немецкие купцы верхом встретили посла по дороге. По их словам причина, почему нас так долго задерживали, была в том, что Его Величество (Алексей Романов) поздно вернулся, его ещё не было во дворце, а он всегда наблюдал из башенки за прибытием послов (Царь выезжал из замка только на охоту — Прим. ред.).

От места приёма мы ехали некоторое время среди вооруженных всадников в форме войск Его Величества: некоторые в красном, другие в синем, третьи в белом. Несколько рот были верхом на белых конях; перед всадниками, кроме знамён, везли барабаны, литавры, трубы, свирели и флейты. Их главы очень гордятся своими дорогими одеждами, у многих в руках были серебряные позолоченные жезлы, на них были высокие меховые шапки и одежда из серебряной парчи; лошади увешаны тяжелыми серебряными цепями и ценными попонами (Всё это чиновники получали напрокат из кладовых Кремля — Прим. ред.)...

Мы направлялись навстречу приставам; сани, в которых они сидели, тоже приближались. Только здесь начался настоящий спектакль.

Весь вопрос был в том, кто из них первым — посол или пристав — выйдет из саней и обратится к другому. Оба встали, но медлили; как только посол поставил ногу на край саней, русский отступил назад, после чего посол не только отступил, но и совсем сел. «Ха, — сказал русский, — дело плохо», ибо он не хотел признаться, что первым отступил назад. Он не хотел также, чтобы обе стороны одновременно вышли из саней.

Дважды посол делал вид, что падает, когда собирался выйти из саней; русский же всякий раз отступал назад и, поглаживая бороду, снова садился. Посол велел сказать ему, что это против правил; тот ответил, что Бог его достаточно научил, чтобы знать, что делать.

Эта дурацкая сцена продолжалась более получаса. Никогда я не видел комедии смешнее. Нас окружали сотни людей, наблюдавшие за этой сценой. Стало уже темнеть и, чтобы наконец закончить споры, младший пристав подошел к старшему, сел к нему в сани, и тут пришли к соглашению: первым выйдет младший пристав, затем посол, а потом уже старший пристав; так и было сделано.

Невозможно рассказать о всех глупых жестах этой встречи, она была похожа на выступление двух гордых враждебных королей в театре на канате. Русские, выйдя из саней, сперва сняли свои шапки, после чего началось произнесение титулов с обеих сторон, все присутствовавшие обнажили при этом головы. Они (Русские) читали титул и приветствие по свитку, посол же наизусть. Когда русский титуловал Их Высокомогущества как «Штаты Голландской Нидерландии», посол (искренне обидевшись) сказал, что не знает таких, но не помешал ему продолжать...

На базаре перед замком (Кремлём) стояли те же самые дворяне и рядом множество всадников в полной форме; значит, обогнав нас, они снова построились, пока мы еле двигались шагом. И так мы вошли во двор, где находилось приготовленное нам помещение, примерно в 7 часов вечера, проделав этот путь за девять часов вместо двух...

Приставы на встрече были одеты в ценные золотопарчёвые платья с жемчугами и камнями; как только они привели посла в его комнату, оба в переднем зале сняли эти платья и надели старые кафтаны на глазах у всех; кто испачкает царскую одежду, того наказывают...

Обратно из Москвы, 18–20 мая

В понедельник, 18-го, рано утром, посол ещё дважды посылал узнать, будет ли ответ (О лишении преференций англичан в торговле дёгтем), но — ничего! После этого мы немедленно, так как здесь больше нечего было делать, да и нечего есть и пить, поставили наши вещи на телеги и уехали из Москвы в десятом часу этого дня. У нас было 80–90 багажных повозок, карета для посла, 6 повозок для отдыха офицеров, мы же все ехали больше верхом на белых лошадях царя; посол в карете, запряжённой шестью лошадьми; старший конюший ехал впереди; совсем не было стрельцов, т. е. никаких пышных проводов... Отсюда (Из Черкизова) посол через пристава передал своё удивление: подаренная ему лошадь оказалась слепой на один глаз, и слуга, который её привёз, забрал попону с собой.

приём посольствазакрытый городгостиницавъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.39]

Московия

Они выказывают большую покорность или вернее рабство, говоря, что всё, что у них есть, не столько принадлежит им, сколько Богу и его царскому величеству. Никто из них не смеет, под страхом лишиться жизни, выезжать из страны и сообщать им о свободе других стран, либо без позволения царя торговать с чужими странами. Даже те, кто женится на Русских, подчинены этому; о них говорят, что они повенчаны со страною.

рабствозапрет на выезднаказаниемонополия внешней торговливъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.41]

Переезд границы ВКЛ — Московия

28 (февраля) обедали в Коханове (>ВКЛ — Прим. ред.) и затем, проехав 5 миль, ночевали в Орше, ближайшем пункте от литовско-московской границы. Тут же мы застали королевских датских послов.

Примечание:
Прежде чем выехать отсюда, мы были обязаны предъявить владельцу замка как королевско-польскую, так и московскую наши проездные грамоты, да ещё должны были заплатить деньгами за возможность без затруднения двинуться к московской границе и затем далее на Смоленск.

1 марта простояли в Орше и наняли новые сани до первой русской деревни Базилевичи, лежащей на границе.

2 после обеда приехали в Дубровну, последний литовский пограничный пункт (4 мили), где мой господин секретарь Брамбах (Этот текст переписывал для печати его слуга, Антоний Линдштеден из Любека — Прим. ред.) должен был предъявить королевскую проездную грамоту и показать об остальных членах посольства, причём с начальником должен был порядком выпить очень старого и превосходного мёду.

3 проехали 4 мили до села Ивановичи, там обедали и, подвинувшись ещё на 2 мили, ночевали в Баеве.

4, переехав московскую границу, прибыли в село Базилевичи (3 мили), где ночевали и затем пробыли от 4 до 8 марта в ожидании подвод (т. е. лошадей и экипажей). Дорого здесь нам обходилось содержание, а у прислуги для питья была лишь вода; за тонну овса пришлось заплатить 8 талеров. Отсюда же отправился Захарий Мейер (Любекский гражданин, состоявший при послах переводчиком) в Смоленск к воеводе, чтобы выхлопотать у него для нас подводы...

Прибытие в Москву

25 (марта) как раз в праздник Благовещения мы прибыли в Москву (3 мили). На реке Москве нас встретил посланный его величеством государем и великим князем всея Руси боярин с 5 большими хорошо убранными санями и лошадьми, которые и были заняты нашими послами соответственно их достоинству, что составило около 80 лошадей и всадников. Благосклонно приветствовав нас, он проводил нас по городу до жилища одного знатного боярина неподалеку от дворца, где мы и разместились, получив благодаря Богу вдоволь всяких съестных припасов...

9 июня его царскому величеству угодно было почтить нас, прислав со своим вторым посольским дьяком и иными придворными господам любекским и штральзундским послам в дар по серебряному позолоченному кубку соответственно с подарком, поднесённым каждым из них государю, а также 2 сорока соболей. Мы же за царскую милость выразили подобающую благодарность.

Проводы послов Ганзы

11 июня, накануне Троицына дня, перед полуднем, мы, благословясь, оставили Москву, причём господа послы с некоторыми членами своей свиты ехали верхом на царских конях, а наш пристав и другие бояре в сопровождении почти 300 всадников проводили нас за самые дальние городские ворота и даже ещё немного далее по дороге.

граница ВКЛвъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.42]

Когда мы подъехали к Москве на расстояние четырех миль, нас встретил царский ясельничий по имени Михаил Игнатьевич Татищев, имевший при себе прекрасную серую лошадь со сплошною серебряной сбруей из кованного серебра, шириною в три пальца, и с позолоченным, усаженным драгоценными каменьями оплечьем на шее...

[Они] встречали моего господина; с ними было 10 или 11 тысяч всадников — русских и немцев; впрочем, русские говорили, будто [всадников] 30 000, но на самом деле их было не больше, чем указано.

Очевидно, принц датский интересовал людей мало. Они ожидали подаяний — голод уже начал свирепствовать. Вот и получилась давка:

Когда мы въезжали в город, ни из крепости, ни из города не стреляли, но давка от пеших и конных была невообразимая, и [pyccкие] предполагали, что во время этого въезда множество бедного люда было задавлено до смерти.

Вместо «импортных» трубачей зазвонил самый большой колокол в замке:

Когда мы приблизились к Москве на расстояние полумили, Михаил Глебович, бывший нашим проводником, просил герцога Ганса, чтобы до прибытия на подворье, трубачи его не трубили ни в поле, ни в городе, ибо здесь это не в обычае, на что герцог Ганс согласился.

въезд посольствацеремониядавкаголодМосквавъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.45]

Встреча польских послов в 1668 году (план и описание пути послов по Москве XVII века — см. также ст. 31 в 2.2.17.s)

Общий вид Плана XVII века — по Ильинке и Маросейке /Дорога послов

въезд посольствацеремонияпутьИльинкакартаМаросейкаМосковиявъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.49]

Грамота царя Алексея Михайловича в Новгород о пропуске П. Гордона

От Царя и Вел. Князя Алексея Михайловича, Всеа В. и М. и Б. Росии Самодержца, в Нашу отчину в Великий Новгород боярину Нашему и воеводе князю Василью Григорьевичи) Ромодановскому да диаку Нашему Семену Углецкому. По Нашему, Вел. Государя, указу послан с Москвы с Нашею, Вел. Государя, грамотою к Аглинскому Королю полковник Патрисиюс Гордан. И как к вам ся Наша, Вел. Государя, грамота придет, а полковник Патрисиюс в Нашу отчину в Великий Новгород приедет, и вы б велели ево из Великого Новагорода отпустить во Псков и подводы дать по подорожной. Писан на Москве лета 7174 июня в [...] день.
РГАДА Ф. 35. On. 1. № 215. Л. 34.

Грамота царя Алексея Михайловича во Псков о пропуске П. Гордона за рубеж

От Царя и Вел. Князя Алексея Михайловича, Всеа В. и М. и Б. Росии Самодержца, в Нашу отчину во Псков боярину Нашему и воеводам князю Ивану Ондреевичю Хованскому с товарыщи. По Нашему, Вел. Государя, указу послан с Нашею Цар-го Вел-ва грамотою к Аглинскому Карлусу Королю полковник Патрисиюс Гордан, а изо Пскова указали Мы, Вел. Государь, отпустить ево за рубеж на Ригу. И как к вам ся Наша, Вел. Государя, грамота придет, а полковник Патрисиюс во Псков приедет, и вы б ево отпустили за рубеж на Ригу, и подводы ему велеть дать до Риги по подорожной и проводить ево послать ково пригоже. И в Ригу к рижскому державцу ты, боярин Наш и воевода князь Иван Ондреевич, от себя отписал, чтоб он того Нашего полковника со всеми людми велел на рубеже принять и из Риги отпустил без задержанья з достойным вспоможеньем, на которые места ему в Аглинскую землю ехать ближе и податнее. А которого числа полковник Патрисиюс Гордон во Псков приедет, и которого числа изо Пскова ево отпустите, и ково в провожатых пошлете, и как ево из Риги отпустят, и что к тебе, боярину Нашему и воеводе, против твоего писма державец и полковник Патрисиюс отпишут, — и вы б о том о всем к Нам, Вел. Государю, отписали, а отписку велели отдать в Посолском приказе дьяком Нашим думному Алмазу Иванову с товарыщи. Писан на Москве лета 7174 июня в [...] день.
РГАДА. Ф. 35. On. 1. № 215. Л. 35–36.

Проезжая грамота царя Алексея Михайловича П. Гордону

Божиею Милостию Мы, Вел. Г. Ц. и В. К. Алексей Михайлович, Всеа В. и М. и Б. Росии Самодержец [полный титул], — Великим Государем Королем и Арцыкнязем и Курфисгром и Графом и Волным Господам и Волных Городов Бурмистром и Ратманом и Полатником. Послали Мы, Вел. Государь, Наше Царское Вел-во, с Нашею, Ц. Вел-ва, грамотою о Наших Государских делех к Брату Нашему любителному, к Аглинскому Карлусу Королю полковника Патрисиюса Гордана. И где ему лучитца ехать которого Вел. Государя Короля и Арцыкнязя и Курфистра и Графа и Волных Господ и Волных Городов землями, водою и сухим путем, и Вам бы для Нашего Ц. Вел-ва велети того полковника со всеми ево людми пропускать везде безо всякого задержанья и зацепки и всякое помогателство ему чинить. А Мы, Вел. Государь, Наше Ц. Вел-во, Вашим людем, которым лучитца ехать Нашими Великими Государствы, потому ж Нашею Ц. Вел-ва милостью воздавати велим, в чем будет возможно. Писан в Государствия Нашего дворе в Царьствующем граде Москве лета от создания миру 7174 месяца июня 26 дня.
Великого Государя грамоты и наказная память отдана полковнику и отпущен июня в 27 день в среду. Приказано ему ехать с Москвы тотчас.
РГАДА. Ф. 35. Оп. 1. № 215. Л. 40–41.

Отписка князя И. А. Хованского царю об отпуске П. Гордона за рубеж

[...] И июля, Государь, в 12 день мы, холопи твои, полковника Патрикиюса Гордана изо Пскова за рубеж на Ригу, дав ему до Риги подводы по подорожной, отпустили, а в провожатых с ним послали до Риги сотника псковских стрелцов Юрья Чортова, и о приеме ево, полковника, на рубеже и об отпуске я, холоп твой Ивашко, в Ригу к рижскому генаралу губернатору Бенкт Оксенстерну писал. И июля, Государь, в 29 день писал ко мне, холопу твоему Ивашку, из Риги генарал губернатор Бенкт Оксенстерн, что полковник Патрикиюс Гордан в Аглинскую землю и с людми ево из Риги отпущон со всяким вспоможеньем [...].
РГАДА. Ф. 35. On. 1. № 215. Л. 45–47.

проезжие грамотыГордонвыезд за границуотписка о выездетаможнявъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.14]

15 февраля 1699 г. Прибыли четыре итальянских францисканца, апостольские миссионеры, назначенные в Китай, в сопровождении какого-то поляка, терциария св. Франциска, служащего им переводчиком и сопровождающего их только до Москвы. Они привезли письма от императора, польского короля и Венецианской республики, в которых эти государи и Венеция просили царя, чтобы он дозволил миссионерам следовать в Китай кратчайшей дорогой через Сибирь.

12 мая 1699 г. Между тем четырем отцам францисканцам дозволен проезд через Персию в Китай. Хотя царь и приказал доставить их даром по водяному пути и снабдить съестными припасами на всю дорогу до Каспийского моря, отправя их тем же способом, как прежде архиепископа анкирского, однако Голицын, наместник царств Казанского и Астраханского, который по своей должности обязан был по выезде царя в Азов принять этот труд на себя, не хотел ни в чём оказать им пособия; по этой причине пришлось господину чрезвычайному послу принять на себя все эти расходы: плату за место на барке, снабжение достаточным количеством съестных припасов, вином, пивом, водкой, мясом, хлебом и мукой. Он один, по христианской любви, щедро снабдил путешественников всем нужным для такой дальней дороги, и отцы францисканцы, получив обильное продовольствие, отправились в дорогу.

въезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.2]

Въезд в Москву даже не посла, а рядового гонца!

6-го Декабря Великий Князь велел привести мне прекрасную Турецкую лошадь в богатом уборе из своих верховых, на которой я и поехал в сопровождении многих знатных Придворных Бояр или Дворян (Junckherrn) в следующем торжественном шествии: Сначала ехали вышеназванные придворные Бояре, потом несли подарки отряженные для того Немцы (Teutsche Personen), а мой служитель нёс передо мною верющую грамоту Вашего Императорского Величества в жёлтой тафте; от самого моего помещения до Великокняжеских покоев в Кремле по обеим сторонам стояло до шести тысяч стрельцов или солдат, отдававших честь; посреди их меня и везли.

въезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [19.59]

За треть мили от Москвы нас встретил конюший, который от имени Е. Вел-ва (Михаила Романова — Прим. ред.) предложил нам двое царских саней, а свите 17 аргамаков или персидских лошадей. Пересев в эти сани, мы увидели много сотен всадников, одетых по туземному самым блестящим образом; это были князья, бояре и другия знатные лица, которые, по повелению Е. Вел-ва, должны были присутствовать при нашем въезде.

Когда мы немного отъехали, у наших саней остановился царский толмач по имени Михаил Розити и просил нас сойти с саней, чтобы выслушать приветствие царя из уст высланных им сюда больших людей. Мы ответили ему, что согласны это исполнить, как только сойдут с саней большие люди, которые должны были принимать нас. Наш ответ, переданный им, вызвал взаимные пререкания и, наконец, решили оставить сани одновременно. Так и было сделано, и мы сошлись вместе. Большие люди в парчовых кафтанах и в шапках из чёрно-бурых лисиц прежде всего подали каждому из нас руку и потом старший из них, по имени Федор Иванович Чемоданов, дворянин, бывший прежде воеводою (gouverneur) в Сибири в Верхотурье, обнажил голову; мы последовали его примеру, и затем он начал так свою речь, которую переводил вышеупомянутый Михаил Розити...

...нас поместили в Персидском подворье, где обыкновенно останавливаются послы коронованных особ. Это подворье просторно и имеет разные деревянные палаты, которые однако лишены всякой домашней утвари, за исключением деревянных столов, лавок и изразцовых печей.

1631 г. 27-го января. Проезжая грамота, данная Андрею Денисову Виниусу для поездки из Москвы в Нидерланды

Царю государю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии бьет челом иноземец Галанской земли торговой человек Ондрюшка Денисов. По твоему государеву указу купил я ис твоей государевой казны твоево государева хлеба сто тысяч четвертей ржи, и в том тебе государю многую прибыль учинил. И ныне, государь, мне ехахь за море для того чтоб мне припасти под тот купленой хлеб карабли и за тот хлеб ефимки.

Милосердый государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии, пожалуй, государь, меня за мое службишка, вели мне дать свою государеву проезжею грамоту до Галанской земли, чтоб меня для твоей государевой милости пропущали везде неиздержав, чтоб твоему государеву делу в каком где задержанья поруха не учинилася. Царь государь, смилуйся пожалуй.

На обороте помета:

И Государь пожаловал, велел ему дать проезжую грамоту. От царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии, от Москвы по городом до Твери и до Торжку и до Великого Новогорода бояром нашим и воеводам и дьяком и всяким нашим приказным людем. Бил нам челом Галанские земли гость Ондрей Денисов, а сказал: приезжал де он в наше государство для хлебные покупки и купил де он из нашие казны нашего хлеба сто тысяч чети. И ныне де он хочет ехать за море в свою землю через Свейскую землю нынешним зимним путем для того, чтоб ему изготовить под тот купленой хлеб карабли и за тот хлеб ефимки, и нам бы ево пожаловати, велети ему дати нашу проезжую грамоту, чтоб ево по городом пропускали.

въезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.51]

С иностранцами теперь обращаются гуманнее, чем прежде. Если кто из иностранцев желает сюда приехать, он должен сначала на первой пограничной заставе доложить о своём прибытии воеводе, а тот не пустит его в Москву, пока не получит из столицы разрешения на въезд, поэтому бывает, что приходится долго ждать на границе. Тех, которые прибывают сюда по воле иностранных государей, везут от самой границы безденежно на царских лошадях с провожатым, которого назначает воевода и который называется «пристав». То же самое на обратном пути.

Без такого пристава дороги очень опасны, а с ним совершенно надёжны. Такого рода приезжим тотчас по прибытии назначается постой либо в посольском дворе, либо где-нибудь в другом месте, где они содержатся под стражей, пока они не представят привезённые с собой грамоты или не доложат о цели своего приезда. После этого сразу им дозволяется располагаться и появляться среди публики...

Сами же они никого из своей страны не выпускают и очень строго следят, чтобы не было возможности какому-нибудь иностранцу уехать вместе с послами, если нет у него разрешения.

заявительный порядоквъезд посольстваМосковияприставКГБ XVIIвъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.52]

Лѣта 7142, февраля въ 11 д. По государеву... указу, память дьякомъ, думному Ивану Гавреневу, да Михаилу Данилову, да Григорью Ларіонову.

Указалъ государь... проводить своихъ государевыхъ пословъ, которымъ велѣно ѣхать въ Царьгородъ, да турскаго посла, Алей-агу, и свою государеву казну отъ Коломны до Переславля-Рязанскаго, и до Ряжскаго и до Воронежа дѣтемъ боярскимъ и казакомь противъ того, какъ провожали въ прошломъ, въ 140-мъ, году, Аθанасья Прончищева, да дьяка Тихона Бормосова и турскаго посла Мутоθорака Ахметъ-агу; а съ Воронежа Дономъ до нижнихъ казачьихъ городковъ и до Азова указалъ государь проводить своимъ ратнымъ людемъ изъ городовъ съ головою двусоть человѣкомъ...

А изъ котораго города сколько человѣкъ укажетъ государь въ той донской посылкѣ быть и кто у нихъ будетъ голова, и о томъ для вѣдома отписать въ Посольскій Приказъ. Думный дьякъ Иванъ Грязевъ.

Помѣта:
«Выписать, что въ городѣхъ людей за службами»

посольствоЦарьградвъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.102]

Из письма прибывшего в Москву из Вены папско-императорского миссионера

Послѣ праздника Пр. Богородицы мы получили обычное царское угощеніе. Оно было таково: когда всѣ мы, имѣвшіе аудіенцію, собрались въ посольскомъ дворцѣ, то изъ царской кухни изъ крѣпости вышло по направленію къ намъ 200 русскихъ и рядъ ихъ занималъ пространство почти въ 600 шаговъ.

Прежде всѣхъ шелъ приставъ; за нимъ 50 человѣкъ съ серебряными позолоченными чашами, изъ которыхъ большія имѣли въ высоту три пяди и изумительный объемъ, а остальныя были немного меньше. За ними несли кушанья числомъ 109 на огромныхъ серебряныхъ блюдахъ, многія изъ блюдъ были даже позолочены. Болѣе тяжелыя блюда, какъ напримерь тѣ, на которыхъ были лебеди, голова кабана и проч. несли два носильщика. За ними несли двѣ ужасающихъ серебряныхъ вызолоченныхъ братины, а за ними 15 огромныхъ оловянныхъ сосудовъ съ виномъ, пивомъ, медомъ и водкой.

Когда все это прибыло въ вышеуказанномъ порядкѣ, тогда накрыли столъ золотой скатертью, остальные приборы были всѣ изъ серебра. Все это было устроено съ особенной пышностью для господина императорскаго посла, который здѣсь находится въ большомъ почетѣ.

Польскому послу дали только 22 кушанья, датскому — 20, шведскій же посолъ и вовсе не былъ угощаемъ, потому что имѣлъ званіе коммиссара.

послыприёмцеремониикомиссарвъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [18.119]

Вызд послов и нормативы царских подарков

Да с послы ж бывают на Свейских посолских сьездех, для опасения, стрелцов по 200 человек и болши, да конницы з 200 ж человек.
А на Полских сьездех бывает с послы приказ стрелцов, да конницы с 500 человек, кроме дворян, со всяким воинским запасом и с пушками...

Да на отпуске ж к послом посылается царского жалованья, соболей: первому послу на 1000 рублев, сороками и парами; другому товарыщу на 700 рублев; третьему на 500 рублев; четвертому, ежели бывает, и ему на 400 рублев, сороками ж и парами. А бывают сороки ценою, по прямой царской указной цене, по 300, по 250, по 200, по 150, по 100, по 80 рублев сорок; пары по 20, по 15, по 10 рублев пара. Посолских их дворян и людей верстают на три статьи: первой статье дворяном по 50 рублев сорок; второй статье по 40 рублев сорок; третьей статье по 30 рублев сорок, или пары. Людем: первой статье по 10 рублев пара; второй статье по 7 рублев пара; третьей статье по 5 рублев пара, а досталным по 3 рубли пара. А относят те соболи подьячие; и подносят послом по росписи. А за их посолские дары, что они от себя подносят царю, посылают соболми ж против оценки. А ценят королевские и их посолские дары, тою ценою, чего стоит весом; а дела не щитают...

О дарех, каковы к которому потентату с послы посылаются, и по сколку числом:

К Цесарскому величеству с посланники посылается поминков на 1000 рублев; да на роздачю от царских дел на 300 и на 400 рублев и болши, соболми, сороками и парами.

К королевскому величеству Свейскому, с великими послы, на 2000 рублев; да на роздачю от дел на 1000 рублев.

К Полскому королю, с великими послы, на 3000 и на 5000 рублев; да на роздачю от дел на 2000 рублев.

К Аглинскому королю преж того посылывано против Полского короля, на 3000 ж рублев; да от дел против того въполы.

А прошлого 1663 году к Аглинскому королю и х королеве послано от царя, от царицы и от царевичей всяких даров, с великими послы с Прозоровским, соболей и лисиц черных, и мехов собольих и горностаевых, и соболей, и куниц, и горностаев живых, и птиц кречетов, соколов и ястребов, болши 20,000 рублев; а посланы такие великие дары для подкрепления старые их государские братцкие дружбы и любви, и чтоб у города Архангелского учинити торговлю поволную противо прежнего, как при прежних королех и царех бывало...

Выезд за границу

А хотя торговые люди ездят для торговли в ыные государства, и по них по знатных нарочитых людех собирают поручные записи, за крепкими поруками, что им с товарами своими и з животами в ыных государствах не остатися, а возвратитися назад совсем.

А которой бы человек, князь или боярин, или кто нибудь, сам, или сына, или брата своего, послал для какого нибудь дела в ыное государство без ведомости, не бив челом государю, и такому б человеку за такое дело поставлено было в ызмену, и вотчины и поместья и животы взяты б были на царя; и ежели б кто сам поехал, а после его осталися сродственники, и их бы пытали, не ведали ль они мысли сродственника своего; или б кто послал сына, или брата, или племянника, и его потомуж пытали б, для чего он послал в ыное государство, не напроваживаючи ль каких воинских людей на Московское государство, хотя государством завладети, или для какого иного воровского умышления по чьему научению, и пытав того таким же обычаем, как написано об указе выше сего, кто пойдет через царской двор с ружьем.

послынормативыподаркивыезд за границупоручительствоцель поездкивъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.112]

Конец опустошительной и для России, и для Жечи Посполитой Тринадцатилетней войне

Отрицать нельзя, что по мере приближения нашего¹ к столичному граду встретились мы с изобилием всякого рода и отрадным гостеприимством и даже почестями. На расстоянии одного путевого камня² выехал навстречу нам отряд из 95 всадников, москвичей и немцев, отличающихся не только блеском оружий, но и пышностью одежд, и при том же отряде была многочисленная пешая дружина, искусная во всяком ратном деле. Одновременно усматривалась стоявшая с левой стороны кучка из 16 бояр (иначе дворяне-разночинцы³), сопровождаемых небольшим другим отрядом конных латников, наподобие наших гусар.

Москва, 1663

Были также тут другие 4 отряда тяжелой конницы, сияющие изящностью шишаков и остального вооружения и ценностью одежд.
На наш вопрос, кто они, отвечали, что из состава войска великого царя (Алексея Романова — Прим. ред.); частью же вооружены были македонскими длинными копьями.

Еще была тут дружина из 56 легкоконных, одинаково вооруженных и одетых, обратившая особенное внимание наше как учебная команда военного искусства, составляющая, как нам о том сказали, дворцовый отряд великокняжеских телохранителей. В тылу их виднелась пехота, каковой мы насчитали 4 роты; всякая со своим особенным военным знаком.

Первая рота была в голубой одежде, вторая в белой, третья в красной, а четвертая в зеленой. Перед каждой ротой были военные орудия большого калибра, называемые простонародьем «мучителями», каковых мы насчитали до 35, все поставленные на телеги и уже запряженные, как бы готовые поступить в дело. При каждом таковом орудии находилось два человека для управления ими; кони все одношерстные белые, а зарядные ящики красные. Такого же цвета была одежда трубачей и литаврщиков, и все пешие дружины отличались стройностью. Перед первой ротой стояли 16 орудий, перед второй 7, перед третьей также 7, а перед четвертой 10...

Мы были приняты великим князем весьма торжественно: церемониал въезда нашего продолжался 12 часов, от девяти утра до девяти вечера уже при факелах. Множество жителей всех сословий, податного и дворянского, в том числе и царедворцы, вышли из города нас встречать в богатейших одеждах, к каковому чванству они весьма склонны, можно сказать даже, что все Московское государство хотело выказать нам в тот день свое убранство. Вышли также встречать нас боярские дети и сам великий канцлер, распоряжавшийся всем церемониалом.

Андрусовский договорпримирение с Польшейдипломатические церемониивъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.133]
Комментарии

Дорожная карта «Царь Дмитрий-1 (-2)» авторства Мнишка-Сапеги

1606. Май
Дня 5. Шестой ночлег царицы в Вяземах. В тот день пан воевода приветствовал в Москве царя таким образом: со двора его, в котором тогда пан расположился, провожала его с обеих сторон прямо до самой крепости бесчисленная толпа стрельцов, почти наседавших один на другого. Стрельцы поднялись почти до больших дворцовых сеней, в которых стояло много выстроившихся в ряд бояр в дорогих одеждах.

Из сеней вошли мы в палаты, где сам царь сидел на троне в одеянии, украшенном жемчугом и драгоценными камнями, в высокой короне, со скипетром в правой руке. Этот трон был из чистого золота, высотой в три локтя, под куполом, стоящим на четырех щитах, а на куполе был помещен очень дорогой орел. От щитов над колоннами висело две кисти из жемчуга и драгоценных камней, а между ними камень топаз, величиною больше грецкого ореха. Колонны же под кистями такие: два льва серебряных, величиною с волков, лежа, держали большие золотые подсвечники, на которых стояли грифы и доставали до этих кистей. На трон вели три ступени, покрытые парчой.

По бокам царя стояло по два дворянина с бердышами, железными на золотых рукоятках. Верхняя одежда и штаны на них были из белого бархата, подшиты и окаймлены горностаями. Сапоги тоже белые, сами они были опоясаны цепями. По левую руку стоял Дмитрий Шуйский с обнаженным мечом, в парчовой одежде, подшитой соболями. За ним, позади царя, один слуга в дорогой одежде, с платком в руках. По правой стороне сидел московский патриарх, перед которым держали крест на золотом блюде. После него епископы и весь Духовный совет, а за ними сидели сенаторы и другие дворяне. По левую руку — также сенаторы и дворяне.

Там пан воевода, поцеловав руку царскую, обратился к царю с речью, которая так его растрогала, что он плакал, как бобр, часто утирая себе очи платком.

Смутное времялже-Димитрий и Маринадорожная карта «Царь Дмитрий»въезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.134]

Иностранные художники боятся приезжать в Руссию, потому что после удерживают их насильно, а подданным не дозволяют ездить в чужие земли и учиться у других.

закрытые границыкультурная автаркии РоссииЭпоха Моливъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.135]

Москва, 22 августа 51 г.
Р. S. Сейчас в заключение я узнал, что вышесказанный польский гонец прибыл сюда и торжественно встречен 2 ротами рейтеров. Сам он едет в карете, запряженной 6 лошадьми, и имеет, говорят, в своей свите 20 особ, так что имеет такой вид, как будто он не только простой гонец¹⁰⁷. Известно за достоверное, что он получит аудиенцию в будущее воскресение — 31 этого (месяца августа).

война с Польшей 1654–1667дипотношения с Польшейпредвоенные годы XVIIкарта Хмельницкоговъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.136]
Комментарии

После того, как я был рекомендован одним купцом из Нарвы другому купцу из Москвы, я вскоре получил пропуск от его королевского величества в Швеции через господина губернатора города Нарвы и Ингерманландии¹ барона Шперлинга, с каковым пропуском я затем 20 марта 1684 г. выехал из Нарвы и затем без помех проследовал вплоть до Новгорода, называемого по-немецки Нойгартен...

К. А много ли в городе (Новгороде — Прим. ред.) чужеземцев?
Ф. Нет, не очень. На Любекском подворье (которое здесь выстроил город Любек) живут кое-какие немецкие купцы, которые здесь и ведут свою коммерцию и корреспонденцию. Далее имеется Шведское подворье, где всегда проживает королевский шведский комиссар. При мне квартировал ещё отдельно подполковник («обристер-лейтнант») по имени Александр фон Феррат, английский дворянин, командир 500 стрельцов, то есть солдат, имевший при себе также немецкого фельдшера. Сверх того имеется там и царский толмач, который обязан переводить; имя его Бюттнер, он из Померании, раньше был капитаном по чину.

К. И мой господин Филандер мог так спокойно, в одиночку, передвигаться по стране?
Ф. Никого при мне не было, кроме надёжного повозочного, или ездового; его дали мне упомянутые выше немецкие купцы: и с ним я благодаря милости божьей без единого несчастья или неприятности прибыл в апреле того же года в обширный город Москву...

Однако если бы ныне нашёлся кто-то, имеющий охоту посетить чужие страны, то ему бы этого не позволили, а пожалуй, ещё и пригрозили бы кнутом, если бы он настаивал на выезде, желая немного осмотреть мир. Есть даже примеры, что получили кнута и были сосланы в Сибирь те люди, которые постоянно настаивали на выезде и не хотели отказаться от своего намерения.

описание Новгородазакат Ганзывъезд иностранцавъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.139]
Комментарии

Согласно последнему договору между Поляками и Московитами было условлено не избавлять более послов от расходов и не предоставлять им подвод⁷. Через 14 дней я был на границе, хотя от Варшавы до Кадина, последнего польского города, 160 немецких лье. Я известил о своем приезде и поручении губернатора Смоленского герцогства, куда приехал на следующий день и был принят, как это описано в рассказе о моем путешествии.

Прождав 10 дней возвращения гонца, которого губернатор⁸ послал ко двору, чтобы узнать, что ему надлежит делать, я отправился в Москву, и был помещен в доме, который был предназначен для меня первым Министром в 50 шагах от городских ворот, куда вскоре прибыл приветствовать и сопровождать меня пристав Спафарий.

расходы на посольствазачёт расходовполучить визу Москвывъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.140]
Комментарии

Развлечения поляков в русском плену

25 мая 1661 года
По воле царя мы были свидетелями встречной церемонии при въезде в столицу послов императора Леопольда (Австрийского) — Игнатия. Нам привели трёх коней: одного для пана гетмана (Гонсевского), другого для меня, третьего для пана Неверовского, прочие шли пешком.

Когда мы, в сопровождении наших приставов, остановились на съезжем дворе пристава Остафьева — стрелецкого головы в Земляном городе, за Тверскими воротами Белгорода, было уже далеко за полдень.

«Встреча», которая вышла против послов за город, в поле, сопровождала их в следующем порядке: впереди шли две хоругви конные, которые назывались Придворным (полком), то есть слуги разных бояр, окольничих и панов московских. За ним пеший полк в пурпуровой одежде с десятью знамёнами из белой китайки с чёрною. За ними другой стрелецкий полк, в голубой одежде с десятью знамёнами, головою которого был Матвей Спиридонов. Третий полк, в зелёной и разноцветной одежде, под начальством немца с восемью голубыми знамёнами. Четвёртый — пеший, с немецкими офицерами, жёлтыми знамёнами, в красной одежде. За этим полком шли драгунские хоругви, то есть из каждого пешего приказа (полка) взято было несколько десятков людей, 80 или 70 человек, более или менее, в различной одежде. Таких хоругвей было шестнадцать. За ними опять две придворных хоругви. Потом шли рейтарские корнеты, которых было тринадцать; офицеры русские. За ними шли три знамёна (хоругви) одно за другим, при котором стража была составлена из людей самых знатных думных бояр, во главе которых шёл полковник Рыльский, пышно одетый в бархатную ферязь кирпичного цвета на собольем меху. Люди его отряда были одеты тоже довольно пышно, и кони убраны красиво. Далее шли две хоругви царских конюхов, из коих одни назывались степенные, а другие же — стадные.

Степенные ухаживают собственно за царскими лошадьми. Стадные же заведуют простыми, которых находится при царском дворе бесчисленное множество. Стадные были в одежде трёх разных цветов: в голубом, белом и красном; степенные же имели наряд ещё великолепнее: лазуровую одежду и богатые шубы. Головою их был гость Василий Шорин, человек богатый и потому одетый весьма великолепно.

Далее (ими) царские сокольники, которых было две хоругви, их вёл Артёмом Сергеевич (Матвеев) — стрелецкий голова, одетый в платье из драгоценной парчи, и конь его был также убран богато; перед ним вели несколько превосходных и богато убранных коней.
Потам шла хоругвь чаречников (чашников?); то есть людей, заведывающих царскими погребами, их было человек сто, одетых, богато и великолепно; лошади же их были убраны не менее пышно.

За ними шли «жильцы», особенный чин, именно: для царской прислуги избираются дети дворянские, которые в числе несколько сот человек живут при государе в городе. Государь употребляет их для посылок и на другую службу, потом их («жильцов») жалует во дворяне и раздаёт (им) другие должности. Их было восемь хоругвей, и сами были одеты красиво и лошади хорошие. За ними (шли) дворяне, которых было шесть знамён. За дворянами — стряпчие, которых считалось семь хоругвей. Все они были люди из хороших домов, одетые довольно богато и на красиво убранных конях. За ними следовали царские стольники, которых было семь хоругвей. Они были одеты в богатые великолепные парчи, на превосходных конях, украшенных дорогими сёдлами и покрытых чепцами. Их было довольно большое количество.

В первой хоругви головою был Милославский, племянник Ильи Даниловича (Милославского), царского тестя. Во второй — Годунов, происходящий из того же рода, из которого один основал Смоленск, другой же был царём пред Димитрием (лже-Дмитрием), возведённым поляками на престол. В третьей — князь Алоизий Лыков. В четвертой — Семён Хованский, брат Петра Хованского, который опустошил Литву. В пятой — Шереметьев, сын того, который теперь пленником в Орде. В шестой — горбатый Трубецкой, племянник Алексея Трубецкого. В седьмой — Буйносов. Во всех этих хоругвях служили знатные паны московские, одеты были богато и великолепно.

За ними ехал думный дьяк Задоровский, в куньем шлыке, в парчовой надежде, на богато убранном коне. За ним государские «комнатные», то есть приближенные (которые служат) в покоях; все люди знатных родителей — их было до двадцати человек. Все они были одеты весьма богато, и кони их были убраны пышно. Когда они приблизились к Тверским воротам, поднялась сильная буря, и пошёл дождь...

За ними, наконец, ехали императорские (австрийские) послы, которых было двое — в царской карете, выбитой красным бархатом. Они сидели сзади; впереди же пред ними — два царских пристава... Послов мы не могли видеть, потому что завесы были опущены по причине бури и дождя... Позади кареты было немцев человек до двадцати. Они ехали попарно, одеты же были в красную ливрею из довольно плохого сукна с голубыми лампасами и с белыми шёлковыми полосами. За ними шли наконец дорожные (их) экипажи. Так кончилась эта «встреча», и мы с приставами нашими возвратились к месту нашего страдания...

28 февраля 1662 года
Был въезд в столицу шведских послов, при которых имелось 200 лошадей. Встреча была большая, однако ж не столь многочисленная, как для императорских (Австрийских) послов, которая упомянута (мною) в мае месяце 1661 года...

Романов встречает пословпроцедура встречи пословописание въезда послов в Москвувъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.141]

Московия

В понедельник пришел воевода проститься с нашим владыкой-патриархом, который дал ему и бывшим с ним разрешительную грамоту. Воевода назначил на дорогу биристабоста (пристава), т. е. конакджи (квартирмейстер), который должен был ехать впереди нас.

Затем он удалился и прислал всем нам копейки на продовольствие, на имя каждого, за четырнадцать дней — расстояние пути до Москвы — на каждый день отдельно: нашему владыке-патриарху ежедневно 25 копеек, архимандриту — десять, диксесу, т. е. протосингелу — семь, архидиакону — семь, казначею — шесть, келарю — шесть, второму келарю и одиннадцати служителям — каждому по три, драгоману четыре копейки. В этой "стране обыкновенно дают каждому копейки, а не провизию, и он ест и пьёт, что пожелает, на счёт упомянутого [денежного] содержания, не так как в Молдавии и Валахии, где назначают еду и питье ежедневно.

По всей дороге от Путивля до Москвы никто не давал нам ни одного хлебца ни в городах, ни в деревнях, ибо у них нет такого обычая, а взамен служит упомянутое [денежное] содержание. Воевода прислал нам также отличных припасов на дорогу: хлеба, дорогой сушеной рыбы, бочонки с водкой, пивом, мёдом и иное. Затем привели фодфофс (подводы), т. е. каруцы, в которые мы сложили свой багаж...

Всякий раз по приезде патриарха, митрополита, архимандрита, священников или бедняков, они записывают, что им дано, и отмечают время; когда приезжают потом другие, они смотрят на прежнюю запись и поступают по ней. Так и ученикам антиохийского патриарха дали столько же, сколько ученикам иерусалимского. Беднякам, которые приехали с нами и с другими и имели при себе окружной статикон, адресованный царю от патриарха константинопольского или иерусалимского, в удостоверение, что на них тысячи динаров долгу из-за веры, и что они достойные люди, давали каждому по двадцати или по двадцати пяти рублей, не больше. Вот что мы видели и в чём удостоверились, и Бог свидетель, что мы говорим правду.

содержание посольствабухгалтерский учётвъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.145]

В 1672 году в Москву прибыло польское посольство, чрезвычайно блестящее и поражающее взоры свитою в 400 человек и великолепными дарами, присланное королем Михаилом. Чтобы проводить это посольство в город, было выставлено более 16 000 отборнейшей конницы и пехоты, расположенных по обеим сторонам пути, покрытого снегом (это происходило зимою), на протяжении двух миллиариев.

Для усиления великолепия к ним были ещё присоединены бояре и московское знатное дворянство, красовавшиеся в пышных азиатских одеждах, роскошно украшенных (сказать бы, войско Дария). Эта красивая картина блестящего торжества неудержимо привлекала взоры всех.

Послы эти пробыли пять месяцев в Москве на щедром иждивении царя, причём с ними обращались истинно по-царски, а при отъезде и с той и с другой стороны были розданы обильные дары, не говоря уже о весьма частых почестях, оказанных им каждый раз, как они допускались к царю. Между прочими членами посольства находился благородный г-н Геркулес Цани, родом из древнейшей, ученейшей и богатейшей болонской семьи, которого царь крайне щедро одарил, по особой к нему милости, когда узнал, что он — итальянец и изъездил, неустанно путешествуя, всю Европу...

приём польского посольствапустить пыль в глазавъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.146]

1646 г. июня 18 (Дата указана о опущенной части наказа (то же дело, л. 1).).— Из наказа из Посольского приказа русским послам в Персию С. И. Козловскому и И. Зиновьеву о переговорах с персидским правительством о пропуске через Персию в Индию Н. Сыроежина и В. Тушканова.
Да память послом князю Савелью и дьяку Ивану.

Указал государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Русии послати от себя, государя, к индейскому шах Джегану с своею государевою грамотою в гонцах казанца Микиту Сыроежина да астараханца Василья Тушканова, а с ними подьячево ис Казани или из Астарахани. И Микита в Казани, а Василей в Астарахани.

А государева царева и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии грамота к персидцкому шах Аббасу о их пропуске и к индейскому шах Джегану и наказ Миките посланы с ними, послы. А велено им государеву грамоту к индейскому шаху и наказ отдати Миките Сыроежину да Василью Тушканову, а к шаху грамоту держать у себя в запас — будет шах об их, Микитине с товарыщи, пропуске в-Ындею попросит государевы грамоты, и тебе отдать, а будет не попросит, и грамоты не отдавать...

Да как послы князь Савелей и дьяк Иван к шаху придут, и им, у шаха будучи, говорити ближным людем.— Ведомо великому государю нашему его царскому величеству, что брат ево великий государь ваш шах-Аббасово величество с-ындейским шах Джаганом в братстве, в дружбе и в любви. И великий государь наш его царское величество потому ж хочет с-ындейским шахом быти в крепкой дружбе и в любви и в ссылке, и послал ныне к индейскому шаху с своею царского величества грамотою гонца своего Микиту Сыроежина да Василья Тушканова, и вперед великий государь наш его царское величество хочет к индейскому шаху посылать своих царского величества послов и посланников и гонцов.

И великий бы государь ваш шах-Аббасово величество для великого государя нашего братцкие дружбы и любви, вперед царского величества послов и посланников и гонцов в-Ындею через свое государство пропускать поводил, не задержав. А ныне б великий государь ваш шах-Аббасово величество для великого государя нашего братцкие дружбы и любви велел в-Ындею пропустить великого государя нашего его царского величества гонца Микиту Сыроежина да Василья Тушканова. И велел бы великий государь ваш шах-Аббасово величество тому великого государя нашего гонцу дати свои Аббас-шахова величества проезжие грамоты, чтоб для царского величества братцкие дружбы и любви к индейскому шаху пропускали их везде безо всякого задержанья и зацепки. Так же бы и к индейскому шах Джагану шах-Аббасово величество велел послать свою Аббас-шахова величества грамоту, чтоб того царского величества гонца принял и назад отпустил, не задержав...

Индия и Россияотношения с Индией в XVIIпроездная грамота дипломатамвъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.163]

Посольство Речи Посполитой — славянской федерации (Res Publica) — в Московию

Снаряжение посольства
Между тем княжеский казначей пан Обертинский, посланный с 20,000 почти тысячами польских флоринов во Вратиславль Силезский для закупки необходимых для пышного посольства предметов, вернулся невредимо с нагруженными разного рода сукном возами, с каретами — одной позолоченной, другой дорожною — и с 8 фрисландскими лошадьми. Из Люблина и отовсюду призвали множество портных — их едва хватило, чтобы обшить всех, в том числе и низших членов дворни, помимо 60 драгун...

Сиятельный князь Михаил Черторыйский, князь на Клевани и вместе воевода волынский. С ним в карете ехал пан Ферендини, доктор, люблинский врач, родом флорентинец, взятый в качестве лейб-медика и компаньона. Преподобный отец Томас Шван, ордена проповедников (т. е. доминиканского), капеллан свиты, ехал в карете и на лошадях отдельно и имел своего слугу.
За ним следовал пан Казновский, гусарский капитан, ехавший в более лёгкой карете, в 2 лошади, а двух других, верховых, вели два служителя сзади.
Затем следовала польская шляхта (так называемое «товариство»), с которой князь обращался обыкновенно просто и прилично даже за одним столом с собою.

Прочий официальный состав посольства Речи Посполитой во главе с Михаилом Черторыйским (около 200 человек)

Вообще народу в посольстве, вместе с присоединившимися после с ясновельможным послом литовским, было наверное больше полуторы тысячи человек... (из любопытства взглянуть на Москву)

Паном своим город (Минск) признает Яна Казимира Сапегу, воеводу полоцкого, назначенного в то время послом от Великого княжества Литовского... Тут (в Могилёве) пришла весть, что другой посол (от княжества литовского) держит другой путь; мы поэтому 19-го марта, после обеда, перешед р. Днепр (Nieper), иначе называемый Борисфеном, направились в Старый Могилев тихим шагом, чтобы другой посол, наияснейший пан воевода полоцкий, имел возможность догнать нас¹...

Въезд в великую метрополию Московии (называемую по-ихнему «столицей») происходил 17-го мая в 10 часу утра; при множестве зрителей, в следующем порядке.

Сначала выслали вперёд (как делалось это и в других городах) до 500 телег, забранных под посольскую кладь в Можайске). Нагруженные ящиками и разным скарбом, они начинали посольское шествие; не в очень дальнем расстоянии от них длинным рядом следовали пары, тройки, четверни и многочисленные подводы шляхты, перечислять которые было бы долго. Затем тихим шагом двигались 4 повозки с кухонным скарбом; ехали и другие повозки, которые я выше назвал karawan, четыре сиятельного князя, крытые жёлтым сукном да пять ясновельможного воеводы полоцкого, крытые красным, с коврами, гардеробом и комнатным убранством, в 6 лошадей каждая; три трубача да литаврщик ясновельможного воеводы в красном немецком одеянии с золотой бахромой, сидя на благородных конях, здесь громко играли впереди отряда из 60 драгун, одетого тоже в красное и обращавшего на себя общее внимание.

Затем ехали 2 дорожных экипажа послов, в 6 лошадей каждый; в одном ехали посольские священники, в другом — посольский врач (он был одет по-немецки; к нему присоединился и я в такой же одежде, не найдя себе места между поляками); потом ехала карета ясновельможного воеводы, вся блиставшая золотом, везомая 6 крапчатыми лошадьми в золотой сбруе, с развивающимися красными шёлковыми лентами на головах.
За ними следовали 18 нарочно взятых для парадности коней под персидскими, богато убранными сапфирами и дорогими камнями сёдлами, резвясь и играя: четыре последних, хотя и спутанные верёвкой по ногам и ведомые кроме того конюхами, обращали однако на себя особенное внимание зрителей благородной и величавой статью.

За ними вереница сопутников и посольских чиновников, человек наверное во сто, ехала на горделивых конях. Наконец в далёком от них расстоянии три одетых по-польски трубача торжественными звуками возвещали о шествии послов, идя далеко впереди посольской кареты. В ней ехали послы:
— Сиятельный князь Михаил Георгий, князь на Клевани, Черторыйский, воевода волынский, староста велижский, великий посол королевства польского;
— Ясновельможный пан Ян Казимир Caпегa, воевода полоцкий, посол великого Княжества литовского;
— Наияснейший пан Комар, судья оршинский, секретарь посольства;
— Московский приставь Strabezi, сопровождавший посольство.

Карета нарочно для этого была куплена, как сказано выше, во Вратиславле, силезской столице, на средства князя; внутри она была вся обита красным атласом, а на крыше с внутренней стороны было множество золотых и серебряных пуговок — украшение, не виданное москвитянами; все железо на ней было позолочено и придавало ей огромную ценность. Карету везли 6 фрисландских лошадей в золотой же сбруе, с султанами из белых перьев на голов; они выступали горделиво, придавая процессии много торжественности и, испуская благородное ржание, казалось, точно реяли по воздуху. Со стороны князя шли 12 гайдуков в одежде ярко-красного цвета с серебром; шестеро других в такого же цвета одежде шли при ясновельможном воеводе с секирами на плечах, называемыми у поляков обухами²; по сторонам послов ехало верхом ещё 24 спальника, обращавшие на себя внимание благородством коней и ярко-красным цветом одежды. Позади следовало до 300 разного рода слуг в новой одежде. Следовавший за ними отряд телохранителей сиятельного князя замыкал посольское шествие.

На эту процессию, выступившую в открытое поле с подворья, которое, как я сказал, находилось в полутора мили, народ, благодаря необычайной пышности этого посольства, сошёлся глазеть в таком множестве, что едва можно было проехать.

Всем нетерпеливо хотелось видеть город, особенно царя и его местопребывание, а в это время уже доносились издали громкие звуки литавр, груб, рогов; потом представилось взорам блестящее войско, разделённое на 2 половины, справа и слева (послам приходилось проезжать серединой) в разноцветном одеянии, со множеством труб и литавр...

Отряд казался ангельским легионом³. Кто не подивился бы на такое чудное зрелище, того по справедливости я счёл бы слепым и среди цветущего сада, полного всякого рода цветов...

Всех разбирало любопытство по поводу подарков, которые великий князь обыкновенно раздаёт всем посольским людям, и мы с большим нетерпением ждали этого дня.

Теперь оставалось только одно — получение отдарков от царя за те дары, которые, как сказано, поднесли царю сами посольские люди на первой аудиенции. Наконец явились с одним князем пристава в сопровождении многих солдат, гордо нёсших на плечах обещанные царём дары, навешенные на шесты — собольи меха.
Поклонившись от царя, князь объявил, что этими дарами жалуются послы и прочие посольские люди и, по прочтении росписи, тотчас же началась раздача мехов соразмерно с дарами послов. Когда посольские чиновники заметили, что они весьма мало соответствуют их дарам, то не только отказались от подарков, но стали даже требовать у приставов возвращения своих серебряных вещей, которые они и получили назад при смехе с той и другой стороны. Остальные меха, которые должны были быть пожалованы менее значительным посольским людям, забрал себе князь-посол; так нам и не досталось от царя подарков, которые благоволит он обыкновенно давать всем — даже самым неважным⁴.

В эти дни приехали подводы — телег верно четыреста, чтобы удобней везти вещи послов и облегчить на пути большие повозки.
Тут не шутя стали все готовить в дорогу; ожидали лишь указа великого князя.

Прождали мы не долго: 23-го августа к послам прибыли пристава с известием, что завтрашний день назначен для отъезда. Изумлённые послы просили отсрочки, говоря, что завтра большой праздник — день св. Варфоломея, апостола господня, они-де хотят пожить ещё несколько дней на свой счёт. Но напрасно только потеряли время с этими варварами: воля князя должна-таки была быть исполнена.
24-го августа послы решили попозднее исполнить этот указ и медлили приняться за дело, чтобы таким образом переночевать ещё ночь. Но упрямые москвитяне настояли на своём и заставили выполнить указ.

описание Москвы XVIIподготовка посольства Речи Посполитойсостав посольства 1678караван посольства в Москвуподарки и отдаркивъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.168]
Комментарии

На западной границе России. Встреча послов

Тут к нам быстро под ехал московский всадник, с вопросом: это ли посольство от Римского Императора? Потом, получив ответ, он слез с коня и склонил, по обычаю сего народа, голову до земли пред Послом и приветствовал его, а затем, попросил нас остановиться и подождать немного, снова сел на своего коня и быстро скрылся в лесу…

Посол не на шутку начинал уже сердиться на эту задержку, как к нам приехали 12 всадников, великолепно одетых, видимо, знатных особ. У пяти из них, у седельной луки, висели небольшие барабаны⁸, в которые они били, остальные же шесть свистали губами.
Дело в том, что у московитов почти вошло в обычай, чтобы дворяне или вообще лица, известные своею храбростью или принадлежащие к рыцарскому сословию, привешивали подобные барабаны к сёдлам, когда отправляются в поход, чем они и отличаются от простых солдат. Они имеют также обыкновение, когда спешат куда-либо, громко свистеть, без всякого орудия, одними губами, так громко и резко, что их слышно издалека. Этому свисту они научаются с малолетства, чрез долгое упражнение. Приблизившись к нам, эти барабанщика проворно соскочили с лошадей, и самый видный из них, довольно пожилой мужчина и, судя по одежде, весьма важная особа, подошёл к нам…

Сделав несколько шагов, они произвели в знак радости несколько выстрелов из своих ружей, а мы сделали то же самое и с нашей стороны, что им очень понравилось, как они нам заявили несколько дней спустя чрез толмача, так как это выражало-де нашу радость по случаю приезда во владения их Царя (так зовут они своего князя).
Недалеко от сего города нас опять встретило с выстрелами большое количество знатных дворян из коих многие были верхом, и проводили нас до города. Никто из них, кроме двух охранителей или надзирателей, называемых ими приставами, и коим мы были препоручены, не смел молвить слова с нами. Этот обычай был замечаем нами, и другими, раньше нас, повсюду, во всей московской стране, и московиты придерживаются его так крепко, точно это — закон, что никто не смеет разговаривать с послом. Причиною сему, может быть, служит опасение умалить достоинство Великого Князя, если кто другой станет говорить с посланными к нему, или они не считают народ способным разговаривать приличным образом с ними, или, наконец потому, что они боятся, что если посол станет разговаривать со многими, то откроются, и станут известными многие их тайны…

При отъезде нашем из Смоленска, к нам отрядили двух приставов с несколькими другими лицами, которые должны были нам прислуживать и доставлять все нужное в дороге!

Встреча в Москве. Официальный приём

Засим мы 9-го ноября, с Божьей помощью, около 2-х часов пополудни, благополучно прибыли в Москву. В одной миле от неё мы были встречены большою толпою знатных московитов, которые провели нас до нашей квартиры, где все было великолепно устроено и прибрано, и откуда нам, ни под каким видом, не позволяли выходить куда-либо, ни осматривать город вообще, но держали под караулом. Все же, что нам было нужно купить, или что вообще нами требовалось, все это приносилось к нам на квартиру.
Что касается пищи и пития, то ежедневно, приставленные к нам, люди приносили нам в изобилии от Великого Князя, мёд, пиво, водку, мясо, хлеб, масло, яйца, кур и другие необходимые припасы, и мы жили ничего не платя, на полном содержании так, что не нуждались ни в чём.

27 ноября, господин мой, Императорский Посол был милостиво принят Великим Князем Борисом Фёдоровичем. Рано утром, к нему на квартиру привели девять прекрасных коней, отлично убранных и, между ними, одного под великолепною попоною из красного бархата, шитою золотом, с сбруей, выложенной серебром и украшенной драгоценными камнями. Остальные, на которых поехали мы, были также красиво убраны, хотя и не в такой степени.
Два часа приблизительно спустя, за нами явился наш охранитель¹⁵, человек пожилой, знатного рода и занимающий важную должность, великолепно одетый, в сопровождении нескольких знатных московитов, оставшихся дожидаться нас во дворе, и также прекрасно одетых, на разубранных лошадях. Они проводили нас до Великокняжеского дворца украшенного настенными коврами и великолепными картинами; с правой стороны, на высоком поставце, стояла золотая и серебряная посуда в таком количестве и таких размеров, что нельзя и рассказать.

При въезде нашем звонили в большой колокол, находящийся в средине двора и повешенный очень низко, не более чем на 15 локтей, над землёю. По обеим сторонам, начиная от нашей квартиры и вплоть до дворца, стояли мушкетёры с заряженными мушкетами.
Когда мы все вместе вошли в комнату, назначенную для приёма, то оказалось, что трон стоял прямо против входа, посреди комнаты, возвышаясь на четыре ступени, а рядом с ним, по левую, сторону, находилось ещё другое, украшенное кресло. Великий Князь с сыном сидели на них. Его Величество был в золотом венце и золотой парчовой одежде, доходящей до ног, и держал в руке жезл черного дерева, окованный червонным золотом, похожий на чекан¹⁶, а сын его в крапчатом платье, как будто бы одетый в рысью кожу. По обеим сторонам трона стояло по два гайдука с секирами, в белом платье, а кругом сидели знатнейшие советники, все великолепно одетые и в черных лисьих шапках.

Московиявстреча пословприветствие свистомокормление посольствахлебосольствовъезд пословгонцывизы гражданамдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.172]
Комментарии

Первое письмо Ст. Какаша к бар. Вольфу Унферцахт.
Москва, 25 ноября 1602 г.

В Москве. Подготовка к отъезду в Персию

Аудиенция произошла следующим образом: рано утром, около 10 часов, мне привели, от имени Великого Князя (Бориса Годунова — Прим. ред.), для меня и для восьми моих спутников, девять лошадей, великолепно убранных, и попросили меня собираться, так как Великий Князь из явил желание меня видеть.

В одиннадцатом часу явился пристав (так зовут то лицо, которому поручено заботиться о моем содержании) с сорока придворными; все они были верхом и заехали за мной. Улицы, вплоть до дворца, были наполнены зрителями, во дворце их было ещё больше.
По словам моего переводчика, неоднократно уже бывавшего в сей стране, это делается нарочно, по приказанию Вел. Князя, дабы Посол был удивлён и поражён видом такой толпы.
Все время, пока я взбирался на верх лестницы, звонили в большой колокол. Великий Князь находился в третьей зале от входа и сидел на троне, возвышающемся на трех ступеньках, в темно-серой одежде, в знак траура. Молодой сын Вел. Князя был одет в крапчатый бархат, белый с черным, и сидел на другом троне, по правую сторону отца. По бокам залы, на некотором расстоянии от трона, сидели бояре и знатнейшие лица, числом около двух сот, скорее даже, больше.

Государь мой! Я кончал моё письмо, когда ко мне явился секретарь Канцлера с двумя молодыми московитами, знатного происхождения, и объявил мне, что эти молодые люди будут сопровождать меня до Казани. В этом городе я найду двух других, которые поедут со мной до Астрахани, ибо Весь этот переезд слишком велик для того, чтобы те могли сопутствовать мне до конца…

Мне ещё неизвестно, поедут ли, данные мне в спутники, молодые люди, на мой счёт, или нет. Кроме того, секретарь мне об явил, что приготовлено пять двуместных саней, запряжённых, каждые, одною лошадью. Время покажет, будут ли эти лошади также кормиться на мой счёт, или нет…

Завтра, утром, Канцлер (Афанасий Иванович Власьев), сам, даст мне грамоту к Кизилбаше, т. е. Персидскому Шаху, и другие бумаги. Мне надо быть совершенно готовым, и сани должны быть уже нагружены, так, чтобы я немедленно мог отправиться в путь. Мне нельзя иметь более аудиенции у Императора, ибо Его Величество проводить почти все время в постели, но Канцлер будет говорить со мною от имени Его Величества и даст мне благословение за него.

Второе письмо Ст. Какаша к бар. Вольфу Унферцахт.
Москва, 26 ноября 1602 г.

Затем, он (Канцлер) ответил мне следующее на просьбы, изложены в моей челобитной:
1. В ответ на просьбу, дать мне свободный пропуск чрез Московию и препоручить меня вниманию соседних государей, Его Величество дал мне двух служащих при его дворе, в спутники до Казани, и обещал написать туда, чтобы два других лица были бы готовы проводить меня до Астрахани, пограничного города Московского княжества. Кроме того, Его Величество обещал написать Татарским и прочим князьям и начальникам, о свободном пропуске меня чрез их владения, и уверял меня, что мне нечего бояться и что до Казани мне не придётся платить, ни за лошадей, ни за сани
2. Его Величество согласился дать мне переводчика, хорошо знающего по-персидски, о котором я просил, обещая послать об этом точный указ воеводе в Астрахань.
3. Его Величество также прикажет этому воеводе, согласно третьей моей просьбе, приготовить хорошее судно и опытного шкипера, а равно и прикрытие для переправы моей чрез Каспийское море.
4. В исполнение моей четвертой просьбы, все это будет готово к тому времени, когда подует попутный Ветер, дабы ничто не г мешало моему отъезду.
5. Кроме того, согласно желанию Его Величества Римского Императора, Его Величество написал Аббасу Кизилбаше, и эту грамоту мне сейчас вручили. — Секретарь ещё вчера объявил мне, что мне позволено отправить моего слугу с письмами. В конце концов, он прибавил, что я могу быть уверен, что Его Величество благоволит ко мне и рад был видеть меня; что Е. В. желает мне доброго пути и счастливого возвращения, и что самое лучшее для меня — возвращаться опять через Московию, где я могу твёрдо рассчитывать на то, что найду у Е. В. самый ласковый приём. За все эти милости я усердно, насколько могу, благодарил

МосковияРоссияприём пословпомощь послусопровождение до границывъезд пословгонцывизыдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияинтересные фактыобществоГодунов

Источник: [17.171]
Комментарии

Московия. Выехать из страны

Она (Московия) до того строго охраняется, что проникнуть в неё или убежать из неё тайно, без Великокняжеского пропуска или паспорта, невозможно…

оссияпограничникиохрана границзапрет на выезд за границуавтаркия

Источник: [17.172]

Cказание о посольстве от императора Римского Леопольда к Великому царю московскому Алексию Михаиловичу

В 1675 году Христианского летосчисления, по случаю двух Московских посольств в Вену, имевших целию войти в теснейшее сношение с августейшим императором Леопольдом, в императорском Совете положено — отправить посольство к Московскому царю, с тем чтобы точнее узнать его мысли о сказанном предмете, вступить в переговоры, и заключить союз.
Уполномоченными послами назначены: Римской империи кавалер, в Эрц-герцогском правлении Нижней Австрии его величества советник, Аннибал Франциск Боттоний, и его величества советник Иоанн Карл Терлингер Гусман. Получив верительные грамоты и вид для свободного пропуска, они стали готовиться к путешествию, как требовало достоинство императорских послов.
Грамота к царю была написана на Латинском языке.
*
В первой деревеньке Великого княжества Смоленского, по имени Ришано, мы остановились и отправили в Смоленск медика посольства Лаврентия Ринубера, несколько знавшего эту страну и туземный язык, объявить воеводе о нашем прибытии, и требовать, чтобы нас скорее приняли. На четвёртый день наш медик возвратился с вестию, что пристав или коммисар, Богдан Андреевич Гульнов, вместе с канцлером государства и Латинским переводчиком, завтра примет нас, как водится, и даст экипажи для всего посольства до самой Москвы. В самом деле, на другой день, чуть взошло солнце, они приехали к нам верхами, в сопровождении слуг, и требовали свидания с послами. Мы не успели еще выйти из комнаты, как они сошли с лошадей, поспешили к нам на встречу и приветствовали нас с самым дружелюбным видом, кланяясь несколько раз. Мы им отвечали тем же...
После обеда, они просили, чрез переводчика, написать всех находящихся в посольстве имена и должности, дабы знать, на какое число людей нужно иметь в пути жизненные припасы...

Сделавши 26 миль в полтора дни, мы прибыли в Можайск. До Москвы оставалось 18 миль... Тут нас заставили ждать, пока возвратится гонец, отправленный приставом в Москву за приказаниями, и на все наши требования ускорить путешествие, пристав отвечал: «царю не угодно, чтобы послы иностранных государей проезжали его владения, как гонцы». На третий день ожидаемый гонец возвратился. Нам дали лошадей и новые экипажи; мы запаслись всем нужным и пустились в дорогу...
На другой день, т. е. 4 сентября, в девятом часу утра, прибыли к нам, с поздравлением Датский резидент Магнус Гое и Г. Менезиус, находившийся в военной службе Его Царского Величества. Пристав спросил, имеют ли они царское позволение видеться с послами, и, получив утвердительный ответ, допустил их к нам. Два часа прошли в разговорах о разных новостях; наконец они уехали, оставив нас в большом сомнении, будем ли в тот день впущены в Москву.
Спустя не много, прибыл царский гонец, с повелением следовать в Москву. Нас повезли так шибко, как мы никогда не езжали. На встречу попалось нам несколько дворян, вооружённых луками и стрелами, с борзыми и гончими собаками. Несколько времени они ехали возле наших экипажей; потом, показывая вид будто занимаются охотою, отстали от нас и втерлись в кустарник, где, как после мы узнали, находился и его царское величество, и смотрел на нас в зрительную трубу.
*

Между тем мы прибыли на берег Москвы реки, от которой получили имя и город и государство. Проехавши мост, мы увидели с холма, усеянного ветреными мельницами, множество народа. Как только карета послов взъехала на берег, тотчас явился коммисар, присланный от пристава, ожидавшего нас за холмом. Поздравив господ ораторов (послов) от имени своего начальника, коммисар спрашивал о их здоровье и сказал, что мы тотчас будем приняты.

В след за тем, нас встретили девять рот конницы, с копьями и весьма нарядными ружьями, барабанами, трубами и знамёнами, между которыми отличалось знамя великокняжеское, с изображением двуглавого орла с распростёртыми и обращёнными вниз крыльями. Воины были выстроены в ряды и различались между собою мундирами, а по краям рядов стояли дворяне-волонтёры, в одеждах шитых золотом и серебром, и унизанных жемчугом. Под ними были превосходные аргамаки, с серебряными и золотыми уздами и драгоценными чепраками. По средин находилась для послов царская карета, выбитая красным штофом, украшенная разными золочёнными фигурами, и девять белых, как снег, иноходцев, из царской конюшни, для главнейших чиновников посольства.

Два воеводы сошли с лошадей и поздравили с приездом послов, которые также вышли из кареты, при чем воеводы снимали шапки, когда произносили титул его царского величества; потом осведомлялись, благополучно ли было путешествие; наконец сказали, что его царское величество, в знак особенной расположенности, прислал собственную карету, для торжественного въезда Гг. послов.

Первенствующий посол Боттоний отвечал им приличною речью; после того воеводы подали послам правые руки, и предложили им первые места в карете, а сами сели насупротив. По обеим сторонам ударили в барабаны, загремели трубы, развеялись знамена. Конница, разделясь на 9 отрядов, шла по отделениям, с знаменами впереди. За нею следовала царская карета в шесть лошадей, под царскими попонами. Но бокам ехали главнейшие чиновники посольства, окруженные служителями, стрельцами и бесчисленным множеством народа.
Проехав городом полторы немецкие мили, мы вступили, чрез ряд конницы, в огромный дом, отведённый для посольства. Внутри он был обит различными

Первая аудиенции у царя, в Коломенском замке, 12 сентября.

На другой день нового года (по нашему 12 сентября) царь назначил аудиенцию. Царице очень хотелось видеть эту церемонию; но как её любопытство не могло быть удовлетворено, еслиб мы представлялись царю в палате, для аудиенций назначенной, потому что там не было места, с которого она могла бы смотреть, не быв сама видимою, то царь положил дать аудиенцию в Коломенском замке, отстоящем от Москвы на одну Немецкую милю, уверив наперёд, что от этого не произойдёт для послов никакого неприличия. К нам прибыли вышеупомянутые приставы и переводчик, с царскою каретою и верховыми лошадьми, под пышными, богато украшенными попонами. Осведомившись о здоровье послов, они пригласили нас в Коломенский замок, куда царь отправился ещё утром...
Царица, находясь в смежной комнате, видела всю аудиенцию с постели, чрез отверстие притворенной двери, не быв сама видимою; но её открыл маленький князь, младший сын, отворив дверь, прежде нежели мы вышли из аудиенц-залы...

Принципиальный спор с главой Правительства Московии А. С. Матвеевым

Артамон Сергеевич объявил, что царь даст нам последнюю аудиенцию тотчас по возвращении в Москву; потому послы спешили окончить все дела в настоящее заседание. Однакож не обошлось без большого спору. Артамон сказал, что как император Римский в грамотах называет царя не величество, а светлость, и послы на первой аудиенции употребили то же название, то и царь в грамоте к императору Римскому дает ему титул только светлости. Император и царь между собою братья: почему во взаимных их сношениях должен употребляться один и тот же титул.

На это послы отвечали: если так, то почемуж царские братья, т. е. государи, не имеют одинакового титула? Великий князь именуется царём, а его брат (т. е. Римский император) не носит этого названия. Русские называют царя величество, а брата его не называют царём. Даже и родные братья, самою природою соединённые узами, родства, не один имеют титул; тем более не льзя этого требовать от тех, которые называются братьями по достоинству, сану и дружбе. В противном случае императора Римского следует называть царём и обладателем княжеств, составляющих Русское государство.

Это чрезвычайно р аздосадовало Артамона, и он с гневом сказал: «так не должно ж в титуле императора писать непобедимейший: это название принадлежит одному Богу».
Наши послы между прочим отвечали, что они, как люди честные, от своего лица охотно готовы называть царя величество; но в качестве послов, не могут этого сделать, без воли августейшего и непобедимейшего своего императора.

Артамон тотчас успокоился, дружески протянул послам руку, в знак примирения, и сказал весьма ласково: «если это уложено, то и ни в чем не встретится затруднения».

въезд пословдипломатические церемониипорядок выезда из странытранзит посольствнравы обществакультураисторияподлоги историиэкономикаинтересные фактыобщество

Источник: [17.174]

Посольство Ганзы в Москве, 1602 год.

25-го (Марта), как раз в праздник Благовещения, мы прибыли в Москву, 3 мили. На реке Москве нас встретил, посланный его величеством государем и великим князем всея Руси, боярин, с 5 большими хорошо убранными санями и лошадьми, которые и были заняты нашими послами, соответственно их достоинству, что составило около 80 лошадей и всадников. Благосклонно приветствовав нас, он проводил нас по городу до жилища одного знатного боярина, неподалёку от дворца, где мы и разместились, получив благодаря Бога вдоволь всяких съестных припасов.

история России XVIIвстреча посольстваокормление посольств

Источник: [19.233]