21. Добыча полезных ископаемых и доставка сырья до места первого передела

Запросы Германии на французские и российские подземные кладовые

В конце 1916 года...
В большом количестве меморандумов, записок, статистических выкладок, исследований и т. д., разрабатывавшихся в первую очередь в ведомстве внутренних дел, а также по поручению германского правительства в германской тяжелой промышленности и специ-алистами по горному делу, была представлена следующая картина: возможные общие запасы железной руды в Германии достигали 2,3 миллиарда тонн; из них шахты в германской Лотарингии или в Люксембурге давали 1 777 миллионов тонн, в то время как остатки находились в районе Диля, в Зигерланде и в Пайне-Зальцгиттере¹.

Общие же запасы Франции оценивались в 8,2 миллиарда тонн, а это означало, что ее запасы превосходят германские (2,3 миллиарда) более чем втрое! Из этих 8,2 миллиарда тонн на Нормандию приходилось 4 722 миллиона, однако из этих огромных запасов использовалась «исчезающе малая» часть². В германских меморандумах указывалось, что железорудный район Нормандии «играючи» может покрыть продукцию других французских бассейнов.

Запасы Лонгви-Брие оценивались в целом в 2 775 миллионов тонн высококачественной железной руды, из них в бассейне Брие было до 2 миллиардов тонн. Представлялось, что количество запасов нормандской руды вполне может покрыть потребности Франции, но при этом цифры добычи в 1913 г. демонстрировали, что оккупация и планируемая аннексия Лонгви-Брие на годы отбросила бы французскую промышленность. 81% всей добычи Франция получали из Лонгви-Брие.

С тамошними запасами потенциал Германии удвоился бы. В 1913 г. посчитали, что при постоянной максимальной добыче в 40 миллионов тонн ежегодно их хватит на 45 лет. Так что теперь Германия могла бы покрыть свои потребности на 90 лет³.

Что означали бы для Франции потеря Лонгви-Брие и приобретение его да я Германии, лучше всего демонстрирует базовый меморандум референта имперского ведомства внутренних дел Шёнебека: «Потеря французской Лотарингии была бы равносильна фактически краху крупной черной металлургии Франции. Для Германии же приобретение этой области имело бы значение, которое нельзя переоценить». Поэтому, не считая аннексии территории, единственным «удовлетворительным вариантом» было бы «обеспечение достаточного уровня эксплуатации французских шахт, что имело бы чуть ли не решающее значение для дальнейшего развития и даже для сохранения германской черной металлургии».

За два предвоенных десятилетия, несмотря на препоны французского законодательства, германский капитал и германские предприятия (параллельно с Люксембургом и, пусть и в несколько меньшем объеме, с Бельгией) твердо закрепились как в Лонгви-Брие, так и в Нормандии. Германский капитал смог заполучить одну восьмую шахт и запасов частью за счет своих концессий, прав на разработку, частью за счет участия во французских железорудных концессиях и французских фирмах. Вместе с бельгийскими концессиями Германия после оккупации Бельгии завладела одной шестой округа добычи. ⁴

С началом войны союзы германской крупной индустрии со всей силой стали требовать захвата этой территории. Во все новых обращениях к имперскому и прусскому правительствам они настаивали на аннексии или на экономическом контроле над Лонгви-Брие. В личном письме Кирдорфу, директору «Гельзенкирхенских шахт», Бетман-Гольвег подчеркивал неизменность своих устремлений по отношению к Франции и Лонгви-Брие. После его смещения, при Михаэлисе и Гертлинге, ничего не изменилось, и когда Михаэлис в конце августа 1917 г. в какой-то момент чуть не начал колебаться, предполагая искать компромисса на Западе ценой Лонгви-Брие и Бельгии, представители индустрии заверили его, что они были бы готовы воевать за Лонгви-Брие еще хоть 10 лет!

Тиссен особо упоминал о столь важной и ценной для изготовления стали руде, какая поступала из Кривого Рога, содержащей до 68% железа и весьма подходящей для выплавки стали. Ввоз руды из России имел тем большее значение, что вывоз шведской руды был ограничен шведским правительством, а испанские поставки сокращаются. Экспорт южнорусской руды в Германию, согласно записке, упал — от 900 тысяч тонн в 1911 г. и 610 тысяч тонн в 1912 г. и до 508 тысяч тонн в 1913г.

Сокращение российского экспорта руды было вызвано запретом правительства России на вывоз руды по железной дороге. Поэтому эшелоны с рудой шли исключительно через черноморский порт Николаев, а незадолго до начала войны российское правительство задумывалось вообще ввести полный запрет на вывоз руды. Такими планами германские промышленники были глубочайшим образом обеспокоены, поэтому теперь, в декабре 1917 г., они ещё более решительно настаивают на обеспечении поставок руды из России в будущем.

То же касалось и Кавказа: там требовали, прежде всего, открытия порта Поти, предоставления концессий, причём так, чтобы можно было возвести современные портовые сооружения в гавани Поти. Особый интерес, как и всегда, вызывали железные дороги и тарифы на ветках в порты Николаев, Херсон и Поти. Из этих конкретных экономических пожеланий в ходе 1918 г. и проистекали германские усилия на Украине и в Грузии.

устремления германских олигарховразвитие немецкой промышленностипотребности производств за счёт иных странпромышленность первого переделанаукадобыча полезных ископаемыхгеологоразведкаруда для чёрной металлургиизалежи железазалежи легирующих металловтранспортировка ископаемыхисторияподлоги историиинтересные факты

Источник: [21.132]
Комментарии