Встарь, или Как жили люди


Гравюра
Искать информацию: в статьях в комментариях по имени автора среди наименований источников

Встарь > Разделы и темы > Культура: письменность, образование, литература и искусство > Литература. Переводы. Переводчики > Славяне и российские этносы (XVIII век)

18. Культура: письменность, образование, литература и искусство

Литература. Переводы. Переводчики. Славяне и российские этносы (XVIII век)

Каптерев, Лютер, Письмо Фон-Визина, Силин, Тредиаковский, Милюков, Радищев, Пыляев, Перри, Сегюр, Капитонов, «Скаски»

Статья № 1
П. Ф. Каптерев, †1922

Поскольку автор даёт анализ состояния литературы сразу по нескольким историческим периодам так, что невозможно текст разделить по векам без потери смысла, для размещения купюры был выбран один период, XVIII век.

Общее образование наших допетровских предков было настолько скудно, что не давало никаких основ для реального мировоззрения, для сколько-нибудь правильного понимания мира и его явлений. О природе, о растениях, о животных, об астрономических, физических и химических явлениях учителя ничего не говорили своим ученикам, так как сами о таких явлениях ничего толком не знали; но зато много твердили о Боге, ангелах, чудесах, злых духах, их действии на человека.

Положительных сведений о мире не было, но о действии в нем божеской и демонической силы, о чудесном, таинственном, мистически страшном  — об этом сообщения были очень обильные, и вера во все сверхъестественное была самая твердая. Действительное, обыкновенное часто казалось нашим предкам совершенно невозможным, вздорным, а чудесное и непонятное  — самым простым и обыденным делом. Козни лукавого беса, сверхъестественные силы и явления, порча, колдовство, разные искушения и прельщения демонических сил  — все это было обыденной атмосферой, в которой жил допетровский человек. Поэтому охрана детей от всякого ведомства и влияния нечистой силы была существеннейшей воспитательной заботой родителей. Ведь даже в доме всюду, в каждом углу, было что-то таинственное и опасное, ведь наши предки смущались даже мышеписком, курокликом, стенотреском, ухозвоном, в таких невинных явлениях видели что-то особенное, какие-то указания на что то, а к ним присоединялись и дурной людской глаз, и клятое слово, и тому подобные вещи. От всего нужно было беречься, а то как раз попадешь в лапы домовому, лешему, водяному или какому-либо иному дьявольскому чину...

Естественная, присущая человеку любознательность обнаруживалась у древних русских в формах глубоко наивных и первобытных, о чем говорят вопросы Голубиной книги о начале и происхождении вещей: отчего зачался у нас белый свет? От чего зачалось солнце красное? От чего зачались ветры буйные? От чего зачались кости крепкие? От чего у нас на земле цари пошли? Которое море морям мати? Которая река рекам мати? Который зверь зверям мати? и т. п.; или: каковы разные религиозные загадки, притчи, мудреные вопросы, обильно наполнявшие азбуки, прописик, Беседу Трех Святителей и тому подобные произведения. Например, вопрос: «Что есть вол корову родио?» Ответ: «Адам родил себе жену Еву». Вопрос: «Что есть роса аермонская, сходящая на горы Сионские?» Ответ: «Роса есть Дух Святой, аермон — чистота телесная, гора — церковь, а сходящее — вера, любовь, мир». Вопрос: «Стоит море на пяти столпах, царь речет: потеха моя, а царица речет: погибель моя?» Ответ: «Море есть чаша вина, пять столпов — пять перстов, царь есть тело, а царица — душа». Вопрос: «Древян ключ, водян замок, заец убеже, а ловец утопе». Ответ: «Ключ — Моисеев жезл, замок — Черное море, заец — Моисей пророк, ловец — Фараон утопе в Черном море». И масса других подобных вопросов и загадок...

Очевидно, пытливость была у наших предков, но пытливость совершенно первобытная, младенческая. Она обращалась преимущественно в сторону религии и являлась какой-то своеобразной, неуклюжей и тяжелой философией. Старинные замысловатые вопросы и притчи напоминают современные ребусы, шарады и тому подобные задачи. Есть любители разрешать их. К серьезному умственному труду они не способны по недостатку образования и развития, а разрешение шарад и ребусов вызывает приятную игру ума. Толку от разрешения таких задач весьма мало. Подобную же игру ума, но преимущественно в религиозной области представляло и мышление наших предков, пытавшихся решать «голубинные» вопросы или загадки и притчи в духе Беседы Трех Святителей. Это была русская схоластика, своеобразное суемудрие и умствование, которое до недавнего времени встречалось еще по селам и деревням.

Духовным запросам таких-то людей, с таким миросовпадением, с таким умонастроением должна была удовлетворять литература. Присмотримся к ней теперь ближе...

Отчасти почти вместе с христианством и переводными богослужебными книгами, но главным образом позднее, особенно послемонгольский период, наши предки получили много переводов с греческого по различным отраслям знания. Некоторые из этих переводов впервые появились у южных славян и от них перешли к нам; другие были русского происхождения. Потом понемногу стали появляться переводы средневековой латинской литературы и науки, с течением времени умножавшиеся в числе и приобретавшие все более и более влияния. Таким образом составлялась довольно большая древняя переводная литература, в которой были весьма разнородные элементы византийские, южнославянские, польские, латинские, собственно научные, поэтические и религиозно-нравственные. Эта передовая литература и служила источником самообразования для наших предков, из нее они и черпали сведения по различным отраслям знания.

Каких же именно областей касалось школьное образование наших предков до Петра, как обширны были приобретаемые вне школы знания и какова была научная ценность этих знаний?

К наиболее любимым и читаемым книгам Древней Руси следует отнести «отреченные» или «сокровенные» книги, апокрифическую литературу. Её возникновение и широкое распространение в Древней Руси понятно. В Библии весьма много недосказанного, о многих чрезвычайно любопытных материях или ничего не сказано, или сообщено слишком мало, слишком кратко. А знать об этом верующему человеку весьма интересно; при надлежащей же, правда весьма изрядной, дозе легковерия желаемые сведения получить было можно. На то и существуют апокрифы, восполняющие пропуски священных книг.

Например, как мало сказано в Евангелиях о детстве Иисуса, о его родителях, о его деятельности до последних лет его жизни; как мало сказано о блаженном состоянии Адама и Евы в раю, об искушении дьяволом, о жизни прародителей по изгнании из рая; какою темною представляется последняя судьба человечества, пришествие антихриста. Страшный суд, возвышенный в слове Божием, райское блаженство праведных и мучения грешников. Все эти пропуски пополнились апокрифами, они сообщали разные подробности о миротворении, например о сотворении ангелов и человека, и судьбе первых людей, повествовали нечто новое и об Аврааме, и о Моисее, и о Соломоне, о том, как люди приобретали первые знания, изобретали искусства, рассказывали подробности, как Каин Авеля убил и как Авраам поймал трех странников. Для этого существовал целый ряд апокрифов на темы из Ветхого Завета.

Для пополнения пропуска Нового Завета служил длинный ряд заветных апокрифов, как-то апокрифические Евангелия Иакова, Никодима, Фомы, путешествия, деяния и мучения апо-столов, апокрифические апокалипсисы вроде «Хождения Богородицы по мукам» и т. п. В этих апокрифах с большими подробностями, не известными каноническим библейским книгам, излагается история Иисуса, Богоматери, апостолов, изображаются второе пришествие мессии, блаженство праведных и грешников.

Апокрифы рано проникли на Русь из Византии и с Востока: уже в начальной летописи есть апокрифические сказания о падении Сатанаила и десятого чина ангелов, подробности о жизни патриархов и т. п. В XII и XIII веках были известны отдельные апокрифы, а с течением времени их число увеличивалось. Это понятно. При набожности русских и отсутствии интереса к догматическому учению апокрифическая литература представляла для них необычайную привлекательность. Они высоко ценили душеспасительное, божественное знание, а составители апокрифов писали в духе Библии, говорили простым и в то же время важным многозначительным языком. Разобраться в апокрифах, уметь хорошо отличать апокрифическое сказание от канонического было трудно даже для многих пастырей церкви. Что же говорить о пастве? Она с полным детским доверием поглощала апокрифы со сведениями, в них изложен-ными, дополняемыми и закругляла свое мировоззрение. Для неё с апокрифами становилось много яснее и светлее, чем без них, хотя все мировозрение и окрашивалось вследствие этого библейско-фантастическим светом.

Пусть паства и имела тёмное сознание, что не все в апокрифах правда, но не все же и ложь. Многое в апокрифах было вполне согласовано с Библией, соответствовало ей, только исполняло ее, а не противоречило ей; поэтому было естественно, что наши предки с детской верой жадно зачитывались апокрифами. А нужно помнить, что это делали не только наши предки, но и все народы и племена, принявшие христианство и находившиеся с нашими допетровскими предками на одинаковой ступени культурности.

В связи с апокрифами были назидательные священно-исторические чтения вроде Палеи, Пролога, Златоуста, Маргариты, Измарагды, соборников и т. п. Палея содержит изложение ветхозаветной истории, дополненное разными апокрифическими сказаниями, вследствие чего ветхозаветная история, чудесная сама по себе, в изложении Палеи делается еще чудеснее. Толковая Палея заменяла даже Библию наших предков.

Пролог содержал указание памятей святых в порядке церковного календаря, с житием святых греческих и русских и с разными назидательными повестями и поучениями. Златоструи, Златоусты, Маргариты, Измарагды, Пчелы и т. п. представляли собой сборники разных поучений и статей преимущественно Иоанна Златоустого, потом некоторых других отцов и разных писателей, а иногда поучения и статьи и русского происхождения. Все эти произведения усердно читались и оказывали большое влияние на настроение и даже на мировоззрение наших на-божных предков...

Светские знания, точнее научные, были не особенно велики и достоверны у наших предков. Источниками исторических сведений служили старинные летописцы и хронографы. Большим почетом и широкой известностью пользовались в Древней Руси два исторических произведения: «Летописец эллинский и римский», составленный из двух византийских хроник в Болгарии и рано перешедший в Россию, и «Хронограф», имевший в основе также византийские хроники. Эти два произведения сокращались, дополнялись и всячески изменялись в Древней Руси, так что в конце концов сделались вполне русским достоянием.

«Летописец» и «Хронограф» сообщали ветхозаветную и новозаветную историю, повествовали о четырех древних монархиях, о троянской войне и чудесах древнего мира, содержали статьи о Магомете, об открытии Америки, а позднее сообщали сведения по истории Западной Европы. Само собою разумеется, что вставлена была и русская история, составленная в национально-патриотическом духе. С течением времени, согласно новым требованиям, хронографы и летописцы переделывались, не изменяясь по существу, так что до самого XVIII века источником познаний по истории служил, по выражению Пыпина, «заматерелый византийский хронограф».

Философия хронографов и летописцев была незамысловата: ненавистник рода человеческого  — дьявол  — внушал людям различные деяния; исторические бедствия суть божеские наказания людей за их грехи. «Богу же попущающему, а врагу действующему»... «И искони в российской земле лукавый дьявол всеял плевелы свои»... Историки до Петра задавались постоянно таким коренным вопросом: кто виноват в том, что меч ярости Божией столько лет подряд поражает Русь не переставая? Как вся еврейская история некогда приводила к уклонениям евреев в идолопоклонство и к наказаниям Иеговы за эти отступления от веры в истинного Бога, так вся русская история в древности сводилась к божеским наказаниям за грехи людей, за отклонения их с пути добродетели и благочестия...

Понятно, что и естественные сведения московской Руси не могли отличаться научной объективностью и точною беспристрастной наблюдательностью. В этом отношении особенно характерны географические представления наших предков, их путешествия, или «хождения». Они показывают, что путешественники видели и чего не видали, к чему привлекалась их наблюдательность, что составляло предмет их внимания и чего они не замечали, чем не интересовались, хотя телесно, очами, и видели.

Весьма типично «Хождение» игумена Даниила (1106–1108). Даниил был начитанный человек, библейскую историю и апокрифы знал прекрасно, в описании Иерусалима и святых мест он весьма точен и обстоятелен: но зато, кроме святых мест, он в путешествии ничем не интересовался и ничего не видел. У него нечего искать сведений о природе пройденных им стран, их жителях, быте, нравах, торговле, о политическом устройстве; он интересовался только святыми местами и видел почти исключительно только предметы религиозного поклонения. Мимоходом лишь он замечает об островах, где добываются мастика, овощи, сера, где родится ладантемян, который падает с неба на деревья, как роса. Зато по части предметов религиозного значения он видел, заметил и записал очень много, ему удалось наблюдать такие вещи и явления, которые едва ли бы увидел ученый-путещественник современного склада мыслей. Так, на острове Кипре он видел на высокой горе великий крест, поставленный святой Еленой «на прогнание бесов и всякому недугу на исцеление». «Стоит же на воздухе крест тот, ничем же не придержится к земле, но тако Духом Святым носим есть на воздухе. И ту недостойный аз поклонихся святыне той чюдной и видех очима своими грешныма благодать Божию на месте том и походих остров той весь добре». В Иерусалиме Даниил видел жертвенник Авраамов, где Авраам намеревался принести в жертву Исаака; видел камень, на котором Иаков имел свое известное сновидение и боролся с ангелом; в Вифлееме видел вертеп, где совершилось Рождество Христово, ясли Христовы, пень того древа, из которого был сделан крест Христов. В праздник Пасхи Даниил видел, как свет небесный сходил ко гробу Господню, не в виде голубя или молнии, невидимо сходил с небеси благодатию Божиею и зажигал «кандила» на гробе Господнем  — видел и пришел от того в великий восторг. В истине такого схождения света он свидетельствуется Богом, гробом Господним и множеством достоверных очевидцев...

Другой путешественник (около 1200 г.) в Константинополь, архиепископ новгородский Антоний, совсем не видал Царьграда как столицы культурного государства, как будто не был в нем как богато культурном центре, а видел в нем лишь собрание богатых храмов, мощей, памятников ветхозаветной и новозаветной истории, одним словом, неисчислимое множество всякого рода святынь. Антоний видел в Константинополе трапезу, на которой Христос вечерял со своими учениками в великий четверток, пелены Христовы, златые сосуды, принесенные в дар Христу волхвами, скрижали Моисеева закона, киот, в котором сверлы и пилы, которыми делан был крест Господень, в царских златых палатах он видел орудия страдания Спасителя, честной крест, венец, губу, гвозди, багряни копье, трость. Видел вещи еще более удивительные: трапезу, «на ней же Авраам со святою Троицею хлеба ял; и ту стоит крест в лозе Нееве ученей, юже по потопе насади и сучей масличен тутоже, его же голу внесе, в той же лозе есть». Далее он видел еще трубу Иисуса Навина («Иерихонский взятия») и рога Авраамова овна, в которые «вострубят ангели во второе пришествие Господне», и еще много других чудесных священных предметов: ризу и посох Богородицы, «калигии (обувь) Господня» и т. д....

При таком легковерии и полном отсутствии критики, при таком упорном неведении самых поразительных предметов и явлений и необычайной восприимчивости к другим — из религиозной сферы, объективное мировоззрение, объективное наблюдение, точное знание природы было невозможно. Все перепутывалось с религиозными представлениями, все окрашивалось в господствующий фантастический цвет. Вместо точного знания получались какие-то чудесные построения и невероятные, якобы фактические сообщения...

Таким образом, внешкольное образование наших предков до Петра носило тот же характер, что и школьное, т. е. было отмечено церковностью. Основой всех дополнительных знаний, а вместе и начетчества служили библейско-апокрифические сказания, к ним в конце концов все сводилось. Все отрасли знания были проникнуты церковностью, религиозно-нравственными воззрениями; собственно научного в них было мало, зато много было фантастического, невероятного, которое, однако, сомнений и споров не возбуждало.

При этом начетчество отличалось еще механическим характером, в ученой литературе наших предков не было развития. В одной и той же рукописи новое самым мирным образом уживалось со старым, древний памятник списывался в XVII веке и сохранял свой авторитет, не возбуждая никаких сомнений. Новое, несмотря на свое противоречие со старым, механически присоединялось к последнему и существовало с ним рядом. «Так было, например, когда к старой космогонии Козьмы Индикоплова прибавлялись отголоски системы Птоломея, наконец, даже и Коперника; когда к древним скудным географическим познаниям присоединялись новейшие космографии и т. п. Отсутствие школы и отсутствие критики превращали литературу в безразличную массу книжного материала, где не было исторических эпох, смены направлений, а были только различные отделы содержания — книги церковные, поучение, летопись, повесть и т. д. Нет граней, которые делили бы один период от другого, сама литература полагала себя как нечто однородное...

Конечно, самообразование путем начетчества на практике применялось в самых разнообразных видах и степенях: нужно было доставать книги и рукописи, а они были в цене; нужно было, чтобы упорно доставать их, иметь настойчивую любознательность, а ее далеко не всегда пробуждал скудный учебный курс. Если элементарное учение в Древней Руси всюду было одинаково, то самообразование, по необходимости, всюду было различно, пути его были многообразны. Каждый учился чему мог. Если литература для самообразования в целом была довольно значительна, на долю отдельных личностей ее доставалось немного, каждому по средствам...

Затем самообразование, начетчетство, со своей внутренней воспитательной стороны весьма много зависело от умения не только механически читать, но и понимать читаемое, от широты и серьезности школьного курса, от подготовки к чтению и самообразованию. С этой стороны дело в Древней Руси было плохо, и пред нашими старыми начетчиками во всем своем грозном величии вставал роковой вопрос: «Понимаешь ли, еже чтеши?» Грамотность не есть образование, а только средство приобресть его. И если человеку в качестве орудия приобретения образования дают одну грамотность, то этого очень мало, человеку трудно будет понимать книги. Нужно, чтобы он в школе приобрел еще некоторые основы образования, заложил бы фундамент своим дальнейшим приобретениям, усвоил элементы наук. Тогда он может с сознанием и разумением относиться к книгам и постепенно создавать в себе способности критики читаемого, его оценки. Указанного внутреннего благоприятного условия самообразования — некоторой школьной подготовки — не было у наших предков. Поэтому их начетчество было не вполне рациональным, они читали беспорядочно, что попадало под руку, что смогли достать, читали без критики читаемого и даже с весьма недостаточным пониманием читаемого.

Наши древние предки говорили тем, которые побуждали их читать книги: «Аще и чту, но не разумею» (слово о почитании книжном, приписываемое Кириллу Туровскому). Конечно, особенно трудно нашим предкам было читать книги отвлеченного содержания и даже нравоучительные, если в них серьезно трактовались нравственные вопросы. Они читали, переходя почти непосредственно от Азбуки с Часословом к нравоучению, к религиозным загадкам и первобытной «голубиной» философии. Так об этом и свидетельствует Степенная книга: «И тако благодатию Божиею елицы научишася грамоте, от них же бысть множество премудрых философ».

Но несмотря на трудность для наших предков самообразования, оно главным образом и дало нам ряд выдающихся лиц. Откуда взялись у нас такие просвещенные и талантливые писатели и деятели, как преподобный Нестор, митрополит Иларион, Кирилл Туровский, Владимир Мономах и др.? Мы не знаем, чтобы они прошли какую-либо хорошую и серьезную школу; может быть, им пришлось столкнуться с какими-либо образованными людьми, например, греками. Но несомненно одно  — они были начётчиками, самообразовавшимися личностями, много читавшими и думавшими.

Начётчество как замена вполне организованной школы не могло вечно держаться на Руси, недостатки его были совершенно ясны и значительны. Начётчество хорошо после хорошей школы, но заменять её не может. Чтобы самообразовать себя, для этого нужно знать, что читать, уметь разбираться в читаемом, т. е. относиться к читаемому критически: руководств же к самообразованию в то время не было. Если у человека не было даже хороших элементарных сведений, то, очевидно, ему было очень трудно самообразоваться, он необходимо и часто ста-новился в тупик, читая в своих книгах разные удивительные сказания, противоречившие его опыту и здравому смыслу. Он был не в состоянии решить вопрос: правда это или не правда, нужно это усвоить или нужно отбросить, он уподоблялся древнему составителю Азбуковника, который, находясь в таком же положении, откровенно писал: «Аще истинно есть или ложно, неведе». Школа тем и важна, что закладывает фундамент образования, даёт возможность немножко разбираться в читаемом, вооружает критикой. Вопрос о хорошо организованной школе рано или поздно, но непременно должен был возникнуть на Руси...

Учебники при Петре бывали подчас довольно темны и сбивчивы, отличались или ничего не говорящим многословием, или же путаницей, зависевшей, вероятно, от дурного перевода. В одном учебнике, употреблявшемся в морском кадетском корпусе, арифметика определялась так: «Арифметика, или числительница, есть художество честное, независимое и всем удобопонятное, многополезнейшее и многопохвальнейшее, от древнейших же и новейших в разные времена являвшихся изряднейших арифметиков изобретенное и изложенное»

уровень образованиямракобесиенаивные представлениянеграмотность населениякультураинтересные фактыпрофессиональное образованиекниги литературапереводыпереводчикиисториянаука

Источник: [20.1]
Комментарии

Статья № 2
Артур Лютер

О переводах на немецкий русских писателей

А. Лютер о переводах на немецкий русских писателей

Заглавные листы изданий здесь, здесь и здесь.

культураинтересные фактыпрофессиональное образованиекниги литературапереводыпереводчикиисториянаука

Источник: [21.10]

Статья № 3
Письмо Дениса Ивановича Фон-Визина к его приятелю о плане Российского словаря, 1783

Собственные имена отнюдь не составляют существа языка, а уменьшительные их еще меньше; и естьли Ивану нет места в лексиконе, тем менее Ваньке такая претензия прилична. Что же касается до увеличивательных, будто духовными особами употребляемых, то я от роду не слыхивал, чтоб собственные имена имели когда-нибудь увеличивательные. Знаю, что бывают они полные и сокращенные, на пр. Иоанн, Иван; но не думаю, чтоб какой-нибудь Архиерей называл себя когда-нибудь смиренный Иоаннище. Буде имя Иоанн для того увеличивательное, что содержит больше слогов и букв, нежели Иван, то по сему правилу Василиса былоб увеличивательное Вассы. Я не стану говорить об Акулине, которая титло имени увеличивательного никогда не согласится из доброй воли уступить Акилине, имея с нею равное число букв и слогов...

В следствие примечаний Академия определила внесть в словарь названия государств, столиц и знатнейших Российских городов. Естьлиб я случился тогда с вами, то взял бы смелость поспорить. Теперь в словарь наш войдет на пр. Франция. Сделаем ей дефиницию кратчайшую: «Франция есть большое Европейское государство, окруженное Нидерландами, Германиею, Швейцариею, Савойскою землею, Средиземным морем, Пиренейскими горами и Океаном. Оно находится между 13 и 26 градусами долготы, и между 42 и 51 градусами широты» Пожалуйте скажите, положение Франции, счет градусов широты и долготы ее, составляют ли существо Славяно-Российского языка?
Мне кажется, что нашед в нашем словаре сию дефиницию, я так же бы удивился, как естьлиб в словаре Географическом нашел, что «Франция есть имя собственное, число единственное, рода женского»

Сибирское слово тундра должно быть в Русском лексиконе, ибо никаким другим мы не означим обширных, низких, безлесных равнин, заростших мхом, о которых может говорить Поэт, Географ, путешественник, описывая Сибирь и берега Ледовитого моря; но в луде, кажется, нет большой нужды...

Академия ныне решилась «ставить глаголы, как-то и должно было, в первом лице настоящего времени; ибо многие, разное знаменование имеющие глаголы одинаково пишутся в неопределенном, на пр: жну, жать, и жму, жать.« — Не понимаю, по чему глаголы так ставить должно было; уверен я напротив того, что в нашем языке весьма мало сыщется глаголов подобных жну, жать, и жму, жать. Против каждого из них берусь выставить другой, который, имея разное знаменование, пишется в первом лице одинаково, на пр. лазить, лажу, и ладить, лажу; петь, пою, и пить, пою. — Есть хорошие лексиконы, где глаголы ставятся в первом лице; есть очень же хорошие, где они ставятся в неопределенном. В сей перемене не вижу никакой выгоды; но вижу замешательство, и весьма великое; ибо наша аналогическая таблица, которая уже и печатается, чаятельно вся содержит глаголы в неопределенном. Теперь надобно переводить их на новые квартеры: быть из литеры Б отправить в литеру Е, есмь — слать из литеры С в литеру Ш, шлю, и проч...

культураинтересные фактыпрофессиональное образованиекниги литературапереводыпереводчикиисториянаука

Источник: [18.97]

Статья № 4
Е. П. Силин

Переводчики с китайского

Ещё в XVII веке Россия в своих попытках установить дипломатические и торговые сношения с Китаем встретилась с очень важным препятствием — недостатком людей, знающих китайский язык. Петр I, стремясь развить караванную торговлю с китайцами, особенно сильно нуждался в таких людях.

С целью распространения среди русских знания восточных языков, особенно китайского, он при назначении духовенства в Сибирскую митрополию старался подбирать таких лиц, которые могли бы «изучить языки китайский и сибирских инородцев». Это желание Петра осуществилось, в известной мере, лишь в 1714 г., когда была отправлена в Китай первая русская духовная миссия. Некоторые члены этой миссии, проживая в Пекине, изучали китайский и маньчжурский языки. Наиболее способные из них выполняли роль переводчиков. Так, например, церковник Дьяконов был прикомандирован ко двору богдыхана, где переводил грамоты, получаемые из России или посылаемые туда китайским правительством.

По Кяхтинскому трактату (1727 г.) Россия получила право держать при русской духовной миссии в Пекине шесть учеников, которые должны были изучать восточные языки и особенно китайский.

В первой группе учеников, прибывших в Пекин в 1729 г., особенно выделился Россохин, быстро и хорошо изучивший китайский и маньчжурский языки, за что он получил в 1738 г. чин прапорщика, в 1741-м был назначен в Петербургскую Академию наук переводчиком и преподавателем китайского и маньчжурского языков. С четвертой духовной миссией в качестве ученика ездил в Пекин Леонтьев, ставший впоследствии переводчиком Коллегии иностранных дел и автором многих печатных переводов с китайских и маньчжурских книг. Умер он в 1786 году.

Однако дальнейшее развитие торговых и дипломатических сношений с Китаем требовало большего количества людей, знающих китайский язык, чем изучало его в Пекине при духовной миссии. Поэтому в 1790 г. при Иркутском народном училище были учреждены классы для обучения нескольких человек китайскому, маньчжурскому и монгольскому языкам. Но за неимением подготовленных учителей эти классы в 1794 г. были закрыты...

культураинтересные фактыпрофессиональное образованиекниги литературапереводыпереводчикиисториянаука

Источник: [20.45]

Статья № 5
В. К. Тредиаковский, †1768

Василий Кириллович Тредиаковский, Секретарь Российской Академии Наук, просит Сенат назначить его на профессорскую должность с присвоением чина коллежского асессора. Чиновники от науки отвечали ему ранее, что, мол, поскольку должность профессора латинской элоквенции уже занята, а должность профессора русской словесности не учреждена, то... Но Тредиаковский не успокоился.

Из письма в Сенат, 28 февраля 1744

В. К. Тредиаковский. Письмо в Сенат от 28 февраля 1744 года
 
В. К. Тредиаковский. Письмо в Сенат от 28 февраля 1744 года
 
В. К. Тредиаковский. Письмо в Сенат от 28 февраля 1744 года
 
В. К. Тредиаковский. Письмо в Сенат от 28 февраля 1744 года
 
В. К. Тредиаковский. Письмо в Сенат от 28 февраля 1744 года
 
В. К. Тредиаковский. Письмо в Сенат от 28 февраля 1744 года
 

культураинтересные фактыпрофессиональное образованиекниги литературапереводыпереводчикиисториянаука

Источник: [19.81]
Комментарии

Статья № 6
П. Н. Милюков, 1901

Появился цѣлый рядъ практическихъ руководствъ, по большей части пѳреводныхъ; нѣкоторыя изъ нихъ сдѣлались очень популярными и распродавались въ большомъ количествѣ, не смотря на довольно ничтожное содержаніе и совершенно нескладное изложеніе. «Юности честное зерцало или показаніе къ житейскому обхожденію» въ первые же два года (1717–18) разошлось въ 189 экзѣмлярахъ: успѣхъ для того времени совершенно исключительный. Въ 1767 г. вышло уже пятое изданіе «Зерцала».

«Совершенное воспитаніе дѣтей, содержащее правила о благопристойномъ поведеніи молодыхъ знатнаго рода и шляхетнаго достоинства людей» аббата Бельгарда разошлось въ трехъ изданіяхъ (1747, 1759, 1778)…

Какъ только реформирована была академія введеніемъ новаго устава, — новый президентъ ея гр. Разумовскій передалъ ей (27 янв. 1748) изустный указъ Елизаветы — «стараться при Академіи переводить и печатать на русскомъ языкѣ книги гражданскiя различнаго содержанія, въ которыхъ бы «польза и забава соединены были съ пристойнымъ къ свѣтскому житію нравоученіемъ».

Во исполненіе указа академія приглашала черезъ «С.-Петербургскія Вѣдомости» желающихъ переводить книги съ иностранныхъ языковъ и обѣщала переводчикамъ, въ видѣ гонорара — по 100 экземпляров переведенной книги. Это былъ одинъ изъ первыхъ случаевъ непосредственнаго привлеченія молодежи высшихъ учебныхъ заведеній къ участію въ просвѣтительной дѣятельности…

Академичеекій журналъ Миллера требовалъ отъ читателя довольно значительной научной подготовки; послѣдовавшіе за нимъ литературные журналы требовали привычки къ условностямъ модныхъ литературныхъ вкусовъ и формъ, а также — интереса къ отвлеченнымъ темамъ и навыка въ философскомъ языкѣ, только что тогда создававшемся.

Естественно, что все эти журналы не могли имѣть вліянія за тѣсными предѣлами собственнаго литературнаго круга. Ихъ задачей было — поддерживать и укрѣплять интеллектуально-нравственные интересы въ тѣхъ кружкахъ, которыми они были созданы; а затѣмъ, когда общественная жизнь вышла на болѣе широкій просторъ, роль ихъ была сыграна, и они подверглись полному забвенію. Любопытно отмѣтить, что всѣ эти журналы никогда не переиздавались (за исключеніемъ сумароковской «Пчелы»), тогда какъ очень многіе журналы послѣдующаго періода перепечатывались по нескольку разъ. Ихъ кружковому характеру соотвѣтствовало и незначительное количество подписчиковъ, и взгляды издателей на свою роль. У «Ежемѣсячныхъ сочиненій», имѣвшихъ наибольшее распространеніе, никогда не было больше 700 подписчиковъ, а иногда эта цифра падала до 500. Остальные журналы имѣли и того меньше; очевидно, поэтому они составляютъ такую библиографическую рѣдкость, а уцѣлѣвшіе экземпляры часто носятъ надписи кого-нибудь изъ членовъ того же литературнаго круга.

Издатель «Невиннаго Упражненія», объявляя о прекращеніи журнала послѣ полугодичнаго существованія, считаетъ это вполне нормальнымъ и нисколько не думаетъ жаловаться на равнодушіе публики. Онъ просто ставить выходъ журнала въ тѣсную зависимость отъ удобствъ своего маленькаго круга сотрудниковъ и читателей. Журналъ прекращается потому, что наступило лѣто и «какъ издатели, такъ и тѣ, кои подписались брать нашъ журналъ, изъ Москвы разъѣхались»…

Когда-то прежде, всего девять дней послѣ воцаренія, Екатерина сама предложила Дидро перенести въ Россію печатаніе Энциклопедіи, которую преследовали и уродовали въ Парижѣ. Теперь, доведя искаженное изданіе до конца (1772), Дидро предлагалъ Екатеринѣ издать въ Россіи новое изданіе, исправленное и улучшенное, гдѣ онъ думалъ возстановить всѣ пропуски и искажения цензоровъ и издателей. Въ матеріальномъ отношеніи предпріятіе обѣщало блестящій и вѣрный успѣхъ; Дидро просилъ только 40.000 р. аванса, чтобы имѣть возможность начать дѣло. Екатерина отослала его къ Бецкому, который затянулъ переговоры, велъ себя «сфинксомъ», послѣ долгихъ проволочекъ отказалъ, потомъ, какъ будто подъ давленіемъ императрицы, согласился, потомъ отказалъ окончательно.

Чтобы понять секреть этой комедіи, философъ долженъ быль бы знать, что Екатерина даже свой собственный Наказъ, казавшійся ему такимъ умѣреннымъ и отсталымъ сравнительно съ передовой мыслью энциклопедистовъ, разрешила имѣть только въ присутственныхъ мѣстахъ «единственно для свѣдѣнія однихъ тѣхъ мѣстъ, и чтобы оный никому, ни изъ нижнихъ канцелярскихъ служителей, ни изъ постороннихъ не только для списыванія, но ниже для прочтенія даванъ не былъ» (1767)…

культураинтересные фактыпрофессиональное образованиекниги литературапереводыпереводчикиисториянаука

Источник: [20.63]

Статья № 7
С. А. Тучков, 1766–1808

Нѣкто г. Радищевъ (Александр Николаевич, †1802 — Прим. ред.), членъ общества нашего, написалъ одно небольшое сочиненіе подъ названіемъ: «Бесѣда о томъ, что есть сынъ отечества, или истинный патріотъ», и хотѣлъ помѣстить въ нашемъ журналѣ. Члены хотя одобрили оное, но не надѣялись, чтобъ цензура пропустила сочиненіе, писанное съ такою вольностью духа. Г. Радищевъ взялъ на себя отвезти все изданіе того мѣсяца къ цензору и успѣлъ въ томъ, что сочиненіѳ его вмѣстѣ съ другими было позволено для напѳчатанія.

Въ то же время издалъ онъ и напечаталъ безъ цензуры въ собственной типографіи небольшую книгу его сочиненія подъ названіемъ: «Ѣзда изъ Петербурга въ Москву», въ которой съ великою вольностью, въ сильныхъ выраженіяхъ писалъ онъ противу деспотизма. Книга сія написана была прозою, но заключала въ себѣ оду на вольность, сочиненную имъ стихами. Оная начиналась сими словами:

О вольность! Вольность даръ безцѣнный!
Позволь, чтобъ рабъ тебя воспѣлъ…

и далѣе:

Да Брутъ и Телль еще проснутся,
Сидя во славѣ, да смутятся
Отъ гласа твоего цари.

Полиція скоро открыла сочинителя оной. Онъ былъ взять и отвезенъ въ тайную канцелярію, которая въ царствованіе Екатерины II самыми жестокими пытками дѣйствовала во всей силѣ. Нѣкто Шешковскій, человѣкъ облеченный въ генеральское достоинство, самый хладнокровный мучитель, былъ начальникомъ оной. Радищевъ, выдержавъ тамъ многіе пристрастные допросы, сосланъ былъ, наконецъ, въ Сибирь.

культураинтересные фактыпрофессиональное образованиекниги литературапереводыпереводчикиисториянаука

Источник: [20.71]

Статья № 8
М. И. Пыляев

Въ 1891 году, въ апрѣлѣ мѣсяцѣ, исполнилось ровно сто лѣтъ, какъ у насъ сталь выходить первый модный журналъ — подъ названіемъ «Магазинъ англинскихъ, французскихъ и нѣмецкихъ модъ». Издателемъ его быль, по мнѣнію г. Неустроева, извѣстный Н. И. Новиковъ. Первый, впрочемъ, такой модный журналъ, подь заглавіемь «Модное ежемѣсячное сочиненіе или библіотека для дамскаго туалета», появился ранѣе нѣсколькими годами, но содержите этого журнала не соотвѣтствовало своему названію и не давало никакихъ извѣстій о модахъ, кромѣ самыхъ краткихъ объясненій приложенныхъ къ нему четырехъ модныхъ картинокъ. Магазинъ модъ иллюминованъ быль рисунками…

журнал модНовиковкультураинтересные фактыпрофессиональное образованиекниги литературапереводыпереводчикиисториянаука

Источник: [19.173]

Статья № 9
Джон Перри, 1716

С целью внушить народу своему правила добродетели и дать ему лучшее понятие о совести и человечности, Царь вот уже восемь, или девять, лет, как приказал разным лицам переводить с иностранных языков много прекрасных книг по части богословия и нравственности, равно как и относящиеся до войны, искусств и наук.

Он устроил типографию и приказал книги эти печатать в Москве и распространять по всей России, не смотря на сопротивление со стороны духовенства.

программа переводовразвитие типографийкультураинтересные фактыпрофессиональное образованиекниги литературапереводыпереводчикиисториянаука

Источник: [18.143]

Статья № 10
Л.-Ф. Сегюр, 1785–1789

Россия — планета Дидро

Несмотря на эту неудачу, автор «Отца семейства», «Жизни Сенеки» и основатель великого памятника, «Энциклопедии», более обязан России, чем Франции. В отечестве своем он был заключен в тюрьму, тогда как императрица приобрела за 50 000 франков его библиотеку, предоставив ему право пользоваться ею до смерти, и сверх того купила ему дом в Париже. Полагаю, что здесь будет кстати привести отрывки из двух писем Екатерины к Вольтеру и ответ Вольтера...

Другое письмо Екатерины: «Блеск северной звезды — только северное сияние. Благодеяния, распространяющиеся на несколько сот верст и о которых вам угодно было упомянуть, не принадлежат мне. Калас обязан тем, что имеет, друзьям своим, так же как Дидро продажею своей библиотеки — своему другу. Ничего не значит — помочь своему ближнему из своих излишков, но быть ходатаем человечества и защитником угнетенной невинности — значит заслужить бессмертие»

Ответ Вольтера: «Прошу извинить меня, ваше императорское величество! Нет, вы не северное сияние; вы — самая блестящая звезда Севера, и никогда не бывало светила столь благодетельного. Все эти звезды оставили бы Дидро умереть с голоду. Он был гоним в своем отечестве, а вы взыскали его своими милостями»

планета ДидроФранция и Россияобласканный Екатеринойкультураинтересные фактыпрофессиональное образованиекниги литературапереводыпереводчикиисториянаука

Источник: [18.148]

Статья № 11
А. П. Капитонов, 1739–1741

Барон Мюнхаузен — российский кирасир

В июле 1737 г. при штурме турецкой крепости Очаков отличился высокопоставленный волонтер русской армии принц Антон Ульрих Брауншвейгский. Во время жаркого боя один из его пажей был убит, а другой ранен. Но немецкий принц мог не беспокоиться о пополнении своего штата. Юные слуги, находившиеся при Брауишвейгском дворе, с радостью напрашивались на каждое путешествие.

И действительно, в ноябре-декабре того же 1737 г. из Вольфенбюттеля пришли известия о скором отъезде в Санкт-Петербург новых пажей. Одного из них звали Иеронимус Карл Фридрих фон Мюнхгаузен. Так началась «российская» биография легендарного барона Мюнхгаузена, человека удивительной судьбы и беспримерной славы.

Почти через пятьдесят лет он станет прототипом популярнейшего литературного героя. Талантливые книги Распэ и Бюргера, замечательные иллюстрации Дорэ, счастливый графический облик — шляпа-треуголка, ботфорты, шпага, косица с бантом, само имя — повсюду вызывают неизменные симпатии.

Главные вехи его жизненного пути восстановлены по имеющимся в Германии источникам.
Иеронимус фон Мюнхгаузен родился 11 мая 1720 г. в наследственном поместье Боденвердер, недалеко от Ганновера. С 1735 по 1737 г. состоял пажом правящего Брауншвейгского герцога Карла, который и отправил его к брату в Россию. В 1739 г. Мюнхгаузен был определен корнетом в кирасирский полк; в 1740 г. — он уже поручик, а в 1750 г. — ротмистр. Еще в 1744 г. он женился на лифляндской дворянке Якобине фон Дунтен; однажды ездил домой в отпуск, окончательно покинув пределы Российской империи в конце 1750 г. На родине вел жизнь типичного помещика: занимался хозяйством, судился с крестьянами, забавлялся охотой, прослыв на дружеских пирушках бесподобным рассказчиком невероятных историй. Появление в печати своего двойника, по крайней мере внешне, Мюнхгаузен встретил с неудовольствием. В 1790 г. он потерял жену. Последние годы жизни были омрачены неудачной женитьбой бездетного барона, судебными тяжбами и болезнями. Он умер 22 февраля 1797 г. и похоронен в древней монастырской церкви...

ИЗ ЖУРНАЛА ЗАСЕДАНИЯ ВОЕННОЙ КОЛЛЕГИИ 1739 г(ода) декабря 5-го дня, среда
Господа присутствующня в коллегии прибыли пополуночи: Генерал-майор Измайлов в 9-м часу Обер-секретарь Ижории В присутствие слушано:
Объявление генерала, ковалера и ея императорскаго величиства генерала-адъютанта господина Ушакова о пожаловании пажа Гиранимуса Карла Фридриха фон Минихаузина в Вонфельбительской кирасирской полк в карнеты.
Решено: Определить в тот полк и на чин дать патент.

РАСПИСКА МЮНХГАУЗЕНА В ПОЛУЧЕНИИ ПАТЕНТА НА ЧИН КОРНЕТА (1739 года декабря) в 19-й де(нь)
(№) 736 Кирассирского Брауншвейгского полку карнету Гиронимусу Карлу Фридриху фон Минихаузину из пажей 1739 года декабря 4-го дня.
Ich habe das obegemalte empfangen
H. С. F. von Munchhausen

корнет МюнхаузенМюнхаузен в Россиикультураинтересные фактыпрофессиональное образованиекниги литературапереводыпереводчикиисториянаука

Источник: [20.119]

Статья № 12
«Скаски» Елизаветинской России, 1754–1756

Николай Иванович Буиди

В ранге порутчиском переводчик Николай Иваннов сын Буиди. Из греков. В службу Ея Императорскаго Величества вступил в 1739-м году. И определен в государственную Коллегию Иностранных дел на греческом, турецком и италианском языках студентом, и отправлен в Константинополь при резиденте Вешнякове. А в 1746-м году оною ж коллегиею произведен в переводчики.

И ныне жалованья получает по 400 ру(блев) в год. От роду имеет 43 года. Холост. Деревень и людей за собою не имеет.

Сие писал переводчик Николай Буиди.
8 марта 1754.


Понятие «скаска» (по сути автобиграфия) в XVIII в. — см. комментарии К. А. Писаренко к ст. 6 в 80.2.18.s. — Прим. ред.

сказки дочери Петраавтобиографии чиновниковкарьеры людей XVIIIоклады чиновниковкультураинтересные фактыпрофессиональное образованиекниги литературапереводыпереводчикиисториянаука

Источник: [21.127]

      |     О сайте >>   |    Обратная связь   |    Поддержать сайт >>

ПОБЕДИТЕЛЬ ИНТЕРНЕТ-КОНКУРСА «ЗОЛОТОЙ САЙТ»
Победитель XIII Всероссийского интернет-конкурса «Золотой сайт» в номинации «Познавательные сайты и блоги»Победитель интернет-конкурса «Золотой сайт»

© Lifeofpeople.info 2010 - 2024

▲ Наверх

0,276