
Встарь > Разделы и темы > Обычаи, нравы, приметы, темп жизни, праздники не религиозные, игры > Обычаи, нравы, черты характера > Славяне и российские этносы (XX век)
14. Обычаи, нравы, приметы, темп жизни, праздники не религиозные, игры
Обычаи, нравы, черты характера. Славяне и российские этносы (XX век)
Боханов, Шульгин , Волков, Скоропадский, Ольденбург, Гранатова
Статья № 1
А. Н. Боханов, 1914
В России исстари больше ценилась честь, доброта, знатность рода, христианское благочестие, успешная государственная карьера, чем богатство само по себе и любые формы коммерческого успеха. Как с горечью писал профессор-экономист И.Х. Озеров, «русское общество в вопросе индустриализации России стояло на очень низком уровне. Русское общество жило дворянской моралью — подальше от промышленности — это дело нечистое и недостойное каждого интеллигента. А вот сидеть играть в карты, попивать при этом и ругать правительство, вот настоящее занятие мыслящего интеллигента»
В 1904 г., еще будучи саратовским губернатором, он (П. А. Столыпин — Прим. ред.) писал: «У русского крестьянина — страсть всех уравнять, все привести к одному уровню, а так как массу нельзя поднять до уровня самого способного, самого деятельного и умного, то лучшие элементы должны быть принижены к пониманию, к устремлению худшего, инертного большинства. Это видится и в трудности привить к общинному хозяйству сельскохозяйственные улучшения и в трудности часто наладить приобретение всем обществом земли при помощи Крестьянского банка, так что часто расстраиваются выгодные для крестьян сделки»
Даже тогда, когда в погоне за поддержанием высокого стандарта жизни людям с «родовитой генеалогией» приходилось идти на поклон к купцу, промышленнику или банкиру, занимать у них деньги, или сотрудничать с ними в различных коммерческих начинаниях, то и тогда им с большим трудом приходилось преодолевать устоявшиеся психологические барьеры...
Источник: [20.81]
Комментарии
Статья № 2
В. В. Шульгин, 1918
Революция в России. Состояние общества. Характеристики
15 февраля
Вспомните, каким презрением клеймило так называемое русское общество, всякие попытки патриотизма. Вспомните, что в нашей печальной печати «патриот» было ругательное слово. Вспомним, что людей, позволявших себе говорить о любви к России, называли
Вспомним, что только очень немногие имели мужество выдержать этот режим, наложенный на патриотизм и вспомним, что среди этих немногих было значительное число обруселых немцев. Да, в 1905 году говорили: «Последние русские — это немцы». Немцы легко обрусевали, становились русскими патриотами, добросовестно изучали Россию, гораздо добросовестнее, чем мы сами и были добросовестными чиновниками.
Правда, с начала этой войны патриотизм будто проснулся в русской интеллигенции. Здесь значительную, можно сказать первенствующую роль играли те соображения, что Германия есть оплот реакции против свободы. Но разрушительная работа многих лет была слишком глубока. За кадетами не пошли социалисты. Они же социалисты, ненавидели Россию смертной ненавистью, таково же было мировоззрение интеллигенции.
Если к этому прибавить, что в физическом смысле русская интеллигенция самая больная во всем мире, что количество неврастеников, истериков, ипохондриков, беспутных, неспособных к работе людей было ужасным у нас, что моральный уровень был необычайно низок, что никаких устоев, которые имеет Англия, Франция, Германия, у нас не было и в помине, что чувство чести русскому интеллигенту чуждо вполне, что просто порядочные люди, каких много в культурных странах, встречаются у нас как величайший раритет и рассматриваются как
А народ? Народ имел несомненно много качеств, хотя конечно наш мужик не так трудолюбив, как немец, но несомненно был гораздо более привычен к труду, чем наша интеллигенция. Затем у нашего мужика было много выносливости, терпеливости, способности выносить лишения, жизнерадостности и естественный, здоровый эгоизм дикаря, притом дикаря с хорошими задатками, назойливого дикаря. Но у него было одно ужасное качество, он весь сплошь от первого до последнего человека был вор. Все обитатели деревни, конечно, подтвердят эти слова, честность является в деревне таким же редким исключением, как истинная порядочность среди русской интеллигенции. Всем было отлично известно, что мужик украдет решительно все, что плохо лежит. Всем известно, они систематически ежегодно захватывают помещичьи межи, стараясь урвать хоть две три скобы в год и, раз урвавши, клялись всем, что есть святого на земле, что отцы и деды их тут пахали, хотя всякий человек знал, что еще в прошлом году тут пахал помещик.
Этот народ отнюдь нельзя было обвинить в том, что он был открытый грабитель или убийца. Наоборот. Количество преступлений сопряженных с пролитием крови необычайно низко в России, а до 1905 года — поразительно низко. Но воровство в виде кражи, фруктов, земли, лошадей, скота и вообще всего того, что только можно было украсть, процветало вовсю.
Итак, краткое резюме. Русский интеллигент полубольной бездельник, лишенный моральных основ, незнающий чувство чести, политический болтун, ненавидящий свое отечество. Русский мужик — здоровый дикарь, насквозь вороватый. Всю эту кампанию, держа крепким обручем, заставляя всех повиноваться себе, стараясь вести государство к большим целям, не обращая внимание на желчную слюну интеллигентов и воровские вздохи мужики, объединял абсолютизм.
Но так долго не могло продолжаться; желчный русский неврастеник, а также кипящий ненавистью еврей, который во что бы то ни стало добыть хотел себе равноправие, обратили внимание на воровские наклонности русского мужика. Они очень легко сообразили, что если переработать социализм в простое ограбление всех у кого что есть, то к этому социализму и легко пристанет стомиллионная громада воровского люда, и вот работа пошла. «Земля и воля». Этот лозунг, опирающийся на полную гамму воровских наклонностей, едва не смыл России и в 1905 году, но встретя перед собой могучую фигуру Столыпина и еврей и желчный русский интеллигент и вороватый мужик, — были укрощены при помощи старой машины, действующей еще по инерции…
Так называемый прогрессивный блок, ускорил он приход революции или наоборот, задержал ее, об этом трудно судить, но вся эта грандиозная постройка, которая именовалась Россией при наличии больной царской семьи, больной интеллигенции, кипящая ненавистью восьмиллионного еврейского народа и насыщенная жадностью стомиллионного русского народа, должна была в конце концов рухнуть под ударами Германии, ибо там была талантливая верховная власть, здоровый и жизнерадостный культурный класс, трудолюбивые и честные люди. Неизбежное совершилось.
Источник: [20.87]
Статья № 3
С. В. Волков
Русские офицеры. Трагедия 1917–1922 годов
Состав офицерского корпуса. Частичная деградация. Итоги
Понятно, что к 1917 году это были уже совсем другие офицеры, чем их себе обычно представляют. К концу войны во многих пехотных полках имелось всего по 1–2 кадровых офицера, в других в лучшем случае ими было обеспечено батальонное звено, в среднем приходилось по 2–4 кадровых офицера на полк. Ротами (а во множестве случаев и батальонами) повсеместно командовали офицеры военного времени, многие из которых к этому времени стали поручиками и штабс-капитанами, а некоторые даже и капитанами (в подполковники офицеры военного времени, как не получившие полного военного образования, не могли производиться).
С начала войны офицерский корпус сменился на 7/8, в пехотных частях офицерский состав сменился несколько раз (от 300 до 500%), в кавалерии и артиллерии — от 15 до 40%.
В результате наиболее распространённый тип довоенного офицера — потомственный военный (во многих случаях и потомственный дворянин), носящий погоны с десятилетнего возраста — пришедший в училище из кадетского корпуса и воспитанный в духе безграничной преданности престолу и отечеству, — практически исчез. В кавалерии, артиллерии и инженерных войсках (а также на флоте) положение было лучше. Во-первых, вследствие относительно меньших потерь в этих родах войск и, во-вторых, потому что соответствующие училища комплектовались все годы войны выпускниками кадетских корпусов в наибольшей степени. Это обстоятельство, как мы увидим впоследствии, очень ярко сказалось на поведении офицеров кавалерии, артиллерии и инженерных войск во время Гражданской войны. Однако эти рода войск, вместе взятые, составляли крайне незначительную часть армии.
Социальную свою специфику офицерский корпус, таким образом, полностью утратил. Качественный его уровень катастрофически упал: прапорщики запаса и абсолютное большинство офицеров ускоренного производства были по своей сути совсем не военными людьми, а производимые из унтер-офицеров, имея неплохую практическую подготовку и опыт войны, не обладали ни достаточным образованием, ни офицерской идеологией и понятиями. Однако, поскольку традиции воинского воспитания в военно-учебных заведениях не прерывались, нельзя сказать, чтобы офицерство радикально изменилось по моральному духу и отношению к своим обязанностям. Подавляющее большинство офицеров военного времени не менее жертвенно выполняли свой долг, чем кадровые офицеры, и гордились своей принадлежностью к офицерскому корпусу.
Как вспоминал один из них: «Подумать только — большинство из нас — народные учителя, мелкие служащие, небогатые торговцы, зажиточные крестьяне... станут „ваше благородие“ ... Итак, свершилось. Мы — офицеры... Нет-нет да и скосишь глаз на погон. Идущих навстречу солдат мы замечаем ещё издали и ревниво следим, как отдают они честь». Часто это чувство у людей, едва ли могших рассчитывать получить офицерские погоны в обычных условиях, было даже более обострённым, и нежелание с ними расставаться дорого обошлось многим из них после большевистского переворота. При этом, как отмечал Н. Н. Головин, вследствие больших возможностей устроиться в тылу, «в состав младших офицеров войсковых частей Действующей армии приходил только тот интеллигент, который устоял от искушения „окопаться в тылу“; таким образом, в среде молодых поколений нашей интеллигенции создавался своего рода социальный отбор наиболее патриотично и действенно настроенного элемента, который и собирался в виде младших офицеров Действующей армии».
Но при столь огромном количественном росте офицерский корпус не мог не наполниться и массой лиц не просто случайных (таковыми было абсолютное большинство офицеров военного времени), но совершенно чуждых и даже враждебных ему и вообще российской государственности. Если во время беспорядков 1905–1907 годов из 40 тысяч членов офицерского корпуса, спаянного единым воспитанием и идеологией, не нашлось и десятка отщепенцев, примкнувших к бунтовщикам, то в 1917 году среди почти трёхсоттысячной офицерской массы оказались, естественно, не только тысячи людей, настроенных весьма нелояльно, но и многие сотни членов революционных партий, ведших соответствующую работу.
**
События 27–28 февраля и последующее отречение императора Николая II от престола открыли дорогу потоку ненависти и насилия и стали началом Голгофы русского офицерства. На улицах Петрограда повсеместно происходили задержания, обезоруживания и избиения офицеров, некоторые были убиты. Когда сведения о событиях в столице дошли до фронтов, особенно после обнародования пресловутого «Приказа № 1» Петроградского совета, там началось то же самое...
Особенно трагический оборот приняли события на Балтийском флоте. В Кронштадте толпа матросов и солдат схватила главного командира Кронштадтского порта адмирала Р. Н. фон Вирена, сорвала с него погоны и, избивая, повела на площадь, где и убила, а труп бросила в овраг. Начальник штаба Кронштадтского порта адмирал А. Г. Бутаков, внук известного русского флотоводца, будучи окружён толпой, отказался отречься от старого строя и тут же был немедленно убит. 3 марта был убит командир 2-й бригады линкоров адмирал А. К. Небольсин, на следующий день та же участь постигла и командующего Балтийским флотом адмирала А. И. Непенина.
От рук взбунтовавшихся матросов пали также комендант Свеаборгской крепости В. Н. Протопопов, командиры 1-го и 2-го флотских экипажей Н. В. Стронский и А. К. Гире, командир линейного корабля «Император Александр II» Н. И. Повалишин, командир крейсера «Аврора» М. И. Никольский, командиры кораблей «Африка», «Верный», «Океан», «Рында», «Меткий», «Уссуриец» и другие морские и сухопутные офицеры. К 15 марта Балтийский флот потерял 120 офицеров, из которых 76 убито (в Гельсингфорсе 45, в Кронштадте 24, в Ревеле 5 и в Петрограде 2). В Кронштадте, кроме того, было убито не менее 12 офицеров сухопутного гарнизона. Четверо офицеров покончили жизнь самоубийством и 11 пропали без вести.
В одной из брошюр тогда писалось:
« Геройство без рисовки, страдание без жалоб, терпение без конца, самопожертвование без позы, патриотизм без фразы — вот русский офицер, каким нам показали его 1917–1921 годы. Средний русский офицер — аполитичен, он только национален. Он, молчавший, он, действовавший, поможет нам вернуть родину, а не учёные дрозды, до головной боли насвистывающие одну и ту же фальшивую партийную песенку».
Подробнее — см. Фрагменты из книги С. В. Волкова >>
Источник: [21.168]
Статья № 4
П. П. Скоропадский
1918
Наш украинец — индивидуалист, никакой социализации ему не нужно. Он решительно против этого… Единственный понятный крестьянству лозунг — земля.
Для меня понятно отношение великорусских кругов к моим начинаниям: они не хотели Украины и думали, что можно целиком вернуться к старому, а я хотел Украину, не враждебную Великороссии, а братскую, где все украинские стремления находили бы себе выход. Тогда фактически эта искусственно разжигаемая галичанами ненависть к России не имела бы почвы и в конце концов исчезла бы вовсе…
Великороссы всех партий Украины не хотят.
Источник: [20.174]
Статья № 5
С. С. Ольденбург
Наряду со здоровым течением к пересмотру интеллигентских «канонов» наблюдались и отрицательные явления. Возникла настоящая литературная эпидемия «санинства» — это название происходило от романа Арцыбашева «Санин» — увлечения эротическими описаниями и проповедью «свободной любви».
Это течение, одинаково резко критиковавшееся и справа и слева, пользовалось тем не менее большим успехом в широких кругах интеллигенции и полуинтеллигенции. Для левых это было несколько неожиданным следствием отмены предварительной цензуры. Так, «Санин» был «запрещён» присутствием по делам печати, когда эта книга уже разошлась по всей России в десятках тысяч экземпляров. Разочарование в политике, занимавшей такое огромное место в жизни интеллигенции, оставило пустоту, которую заполняли «чем попало»…
Источник: [21.186]
Статья № 6
А. А. Гранатова (Гаганова)
Все свои умственные усилия Валентин (Юмашев — А.Г.) бросит не на приобретение знаний, а на завоевание нужных связей.
Август 1991 года и ГКЧП Валентин переживет при трагикомичных обстоятельствах. До смерти напуганная тем, что «началась война», его мать Фаина будет прятаться в котельной издательского комплекса на улице Правды. А Валя будет своей матери, словно настоящей партизанке, засевшей в окопе, заботливо носить еду.
Фаине Юмашевой удастся удержаться в Подмосковье, а Вале предстоит задачка посложнее — завоевать Москву. Алгоритм получения квартиры в Москве давно и хорошо известен. Брак по расчету. Учась на журфаке, Валентин познакомится со своей будущей женой, журналисткой Ириной Веденеевой, специализирующейся на спортивных репортажах.
А что касается «завоевания Москвы» через Ирину Веденееву, то и здесь все более чем понятно. Папа Ирины Веденеевой занимал высокий пост, работая конструктором в организации, занимающейся космическими проектами… Однокурсники Валентина, обратив внимание на его ухаживания, сразу решили, что Вале просто нужна московская квартира и прописка. В любовь Вали
Через два месяца после свадьбы у Иры Веденеевой рождается дочка Полина.
Но Юмашев «не останавливается на достигнутом» и вкладывает огромные силы в завоевание доверия Бориса Ельцина. Он снимает фильм «Б. Ельцин — портрет на фоне борьбы» (1991) и пишет вначале одну (1991), потом вторую (1994) книгу воспоминаний президента…
И наступает момент, когда президент понимает — Валентин ему нужен. Так Юмашев прописывается вместе со своей женой Ириной и дочкой Полиной в элитном доме на Осенней улице — том самом, куда в конце 1993 года въехала не только семья Ельциных, но и все ключевые фигуры российской политической элиты.
Именно там Юмашев поближе познакомится с Татьяной Дьяченко (дочь Ельцина — А.Г.).
ИЗ ГАЗЕТЫ ПОЛИТИЧЕСКИХ РАССЛЕДОВАНИЙ «СТРИНГЕР»:
«От жены Валентин в итоге
* * *
Оказывается, не только женщины делают карьеру через постель. Бывает ровным счетом наоборот. Брак главного редактора «Известий» Аджубея на дочери Никиты Хрущева вошел в историю. А чем он, Валентин Юмашев, хуже?..
Он должен любой ценой удержаться в ельцинском клане. Он знает только один способ. Он должен жениться на Татьяне…
Близость больших денег и людей, через руки которых эти деньги проходили, изменили мироощущение всей ельцинской родной семьи.
Совсем иначе слово «деньги» теперь воспринимали не только сам Борис Николаевич, но и Наина, и Елена, и особенно Татьяна…
Быстро раскусившие глубинный комплекс «папиной дочки», хитроумные еврейские бизнесмены (а также еврейский мальчик, журналист Валентин Юмашев) прекрасно поняли, что надо делать с «кремлевской принцессой».
ИЗ СЕКРЕТНОГО ДОСЬЕ ИСТИННЫХ ХОЗЯЕВ КРЕМЛЯ НА Т. ДЬЯЧЕНКО:
«… при подаче ей (Дьяченко) информации необходимо помнить — она несамостоятельна и полностью подконтрольна отцу. Татьяна сразу же начинает конфликтовать с Борисом Николаевичем и совершать „самостоятельные“ поступки, которые ей нужно „аккуратно“ подсказывать и поддерживать ее в стадии постоянной обиды на отца».
Более объёмный фрагмент книги Анны Гранатовой см. здесь >>
Источник: [21.139]
ПОБЕДИТЕЛЬ ИНТЕРНЕТ-КОНКУРСА «ЗОЛОТОЙ САЙТ»
Победитель XIII Всероссийского интернет-конкурса «Золотой сайт» в номинации «Познавательные сайты и блоги»
© Lifeofpeople.info 2010 - 2025