30. Управление. Суды. Казни. Атрибуты власти

Действия командира 1-го Кубанского Казачьего Корпуса генерала В. Л. Покровского в Анапе

Большевизм был изгнан из Анапы 15(28)-го августа [1918 года]. Покровский взял Анапу. Поставил сразу перед Управой виселицу… Началась расправа с большевиками и вообще с теми, на кого у кого-либо охота была доносить…
Некоторые казни меня поражали своей нелепостью. Казнено было 14 человек. Казнили Инджебели. После приговора он, говорят, валялся в ногах у пьяного генерала Борисевича и кричал: «Ваше превосходительство, я верный слуга Его Величества». Генерал оттолкнул его сапогом.

Казнён был Мережко, меньшевик, за то, что был председателем Совета при Временном правительстве. Я знаю, что был он человеком непорядочным. Но любопытно, что когда мне пришлось потом говорить о его казни, что она была несправедливой, выходило, что его именно за непорядочность и казнили. Перед смертью он получил записку от жены: «Не смотри такими страшными глазами на смерть». Когда потом, через несколько месяцев, тела их обыскали на кладбище, в руке Мережко нашли эту записку, залитую кровью. Его жена взяла ею и носила потом на груди.

Казнили начальника анапского округа прапорщика Ержа и помощника его Воронкова. Я уже говорила, что Ерж не был большевиком и помогал офицерам. Во время отступления он дошёл с большевиками до Тоннельной, а там вместе с Воронковым решил бежать к добровольцам; [в коляске] они приехали прямо в помещение городской стражи и были тотчас же арестованы. Доводам их, что они решили добровольно перекинуться, никто не поверил. Судили их с Малкиным, эсером, вместе. Разговаривать не дали и вынесли смертный приговор. Малкин успел только спросить, а как же он, — тогда офицеры-судьи, бывшие до того пьяны, что не заметили, что перед ними не два, а три [преступника], отпустили Малкина на свободу. Говорят, что Ерж умирал с исключительным мужеством.

Казнили Жинкина, винодела. Его вина заключилась в том, что он поступил в качестве винодела на службу в реквизированный большевиками подвал общества «Латипак».

Казнили солдата Михаила Шкляренко, — тоже за службу в этом подвале. Дополнительно его обвинили в том, что он украл 200 тысяч рублей у «Латипака», и доискивались, где он спрятал эти деньги. Избили его так, что он сошёл с ума и сам разбил себе череп об угол печки в камере. Везли его на казнь разбитого, лежащего на подводе, сумасшедшего и громко поющего песни.

Казнили ещё матроса, фамилию забыла; он перед смертью говорил судьям, что сам бросал офицеров в топки…

Пожалуй, именно самое страшное в революции и особенно в гражданской войне, что за лесом этикеток мы все разучивались видеть деревья — отдельных людей.

белый террорГражданская войнаюг Россииказнисжечь в топкеУголовный кодексказнинаказания за преступлениянравы обществарелигияобразованиекультураисторияподлоги историиинтересные фактыобщество

Источник: [20.86]

Что увидела Добровольческая армия в Харькове

Около 2 час[ов] ночи в тюрьму приехал известный всему Харькову палач Чека Саенко (Комендант ЧК Харькова — Прим. ред.) и, обходя камеру за камерой, вызывал по списку людей, которых через 10–15 минут расстреливал тут же во дворе тюрьмы.
Саенко, как всегда, был вдребезги пьян.

Войдя в камеру, где содержался Преображенский (Кем был молодой человек не выяснено), он вызвал двух и третьим назвал Преображенского, на что тот спокойно при абсолютном молчании камеры ответил: «Да вы его вчера расстреляли». «Ага», — промычал Саенко и вышел из камеры. Камера Преображенского не выдала, но только за ту ночь он совершенно поседел¹.

Затем в числе дел, оказалось дело одного красноармейца, содержащегося за неисполнение приказа своего политического комиссара. Мы решили его тоже освободить. Позвали его. Вошёл крестьянин, испуганно озиравшийся, и со страхом уставился на сидящего за столом подпоручика в погонах.

Быстро выяснив сущность его дела, мы тут же решили, что лучше всего будет выпустить его немедленно на свободу, ибо это, пожалуй, будет лучшая агитация в пользу Добровольческой] Армии и мы объявили ему, что он свободен и может идти куда хочет. Реакция была совершенно неожиданная — он отказался идти, боясь, что когда он будет выходить, его офицер обязательная убьёт, ибо так им говорили коммунисты. Тогда я вызвался его проводить и только мой штатский вид, и наличие начальника тюрьмы несколько его успокоило. Но когда он был выведен мною за ворота тюрьмы, он все же бросился бежать, не особенно нам доверяя.

Мы свою работу продолжали почти до 5 час[ов] вечера, когда мне удалось по телефону разыскать тов[арища] прокурора Харьковского Окружного Суда Насонова, моего хорошего знакомого, и который как старший из тов[арищей] прокурора немедленно вступил в отправление обязанностей прокурора, и который приехал в тюрьму и принял на себя законом возложенные на него обязанности. Мы на этом окончили нашу работу и с сознанием исполненного долга направились каждый по своим делам…

Вот поступило сообщение, что около Технологического Института, на улице Чайковского, около бывшего конц[ентрационного] лагеря обнаружены ямы наполненные расстрелянными заложниками. Была образована Комиссия для расследования зверств Чрезвычайки, в состав которой был выбран Думой и я.

Условились на другой день вместе с представителями администрации и профессором] Судебной Медицины Харьковского Университета Сергеем Николаевичем Бокариусом, моим учителем и другом, и его двумя доцентами, посетить места заключения заложников и обнаруженных кладбищ расстрелянных.

Первое наше посещение было помещение конц[ентрационного] лагеря на ул. Чайковской, где содержались контрреволюционеры, «буржуи» и заложники, и где все арестованные перед уходом большевиков из города были расстреляны, и чьи трупы были обнаружены в трёх огромных ямах на пустыре около дома, в котором они содержались.

Картина осмотра была жуткая. Во всем многоэтажном здании были видны следы зверств, чинимых большевиками над своими жертвами. Следы крови были почти везде. На стенах, на оконных рамах и всюду, где только можно было писать, были надписи, сделанные несчастными мучениками, часто с просьбой сообщить кому-нибудь о его смерти по тут же написанному адресу. По этим надписям можно было судить, что уже и тогда среди арестованных было немало людей далеко не из класса «буржуев».

В подвальном помещении, где производились расстрелы, стены были сплошь забрызганы кровью, прилипшими к стенам остатками кожи и волос, частичками мозга, а в комнате рядом с этим подвалом на подоконнике мы нашли одну целую и две изодранных перчатки из человеческой кожи, снятых с живых людей.

красный террорГражданская войнаУкраинаказнизверства большевиковУголовный кодексказнинаказания за преступлениянравы обществарелигияобразованиекультураисторияподлоги историиинтересные фактыобщество

Источник: [20.88]

Всесоюзная перепись населения 1937 года

Общая численность населения по переписи 6 января 1937 г. составила 162 млн. человек, включая контингенты РККА и НКВД. По сравнению с 1926 г. (перепись 17 декабря) численность населения увеличилась, таким образом, на 15 млн. человек, или на 10,2 %, или в среднем на 1 % в год...

Переписанные «в особом порядке»

В инструкции 1939 г. разъяснялось, что к контингенту «А» относятся: весь личный состав оперативно-чекистских управлений и отделов НКВД СССР, их органов, школ, курсов и тюрем; весь личный состав (постоянный и переменный} пограничных и внутренних войск НКВД; весь личный состав в центре и на местах аппаратов — отдела кадров, особо-уполномоченного, секретариата органов, административного, комендантского и авто-технического отделов НКВД. Этот контингент подлежал переписи по месту работы, для него использовались специальные переписные листы НКВД, в которых требовалось указывать кроме должности, военное звание, какое учебное заведение закончил и к какой общественной группе принадлежал респондент до поступления в органы НКВД.

К контингенту «Б» инструкция относила: а) состоящий на казарменном положении постоянный и переменный состав частей и школ милиции, военизированной пожарной охраны; б) штатный и вольнонаёмный состав аппаратов лагерей, управлений и отделов, мест заключения, тюрем, колоний, трудовых поселков, строительств (по особому списку ГУЛАГа НКВД). Этот контингент переписывали по месту работы, но на общегражданских переписных листах.

Контингент «В» включал в себя: а) осуждённых и следственных заключённых во всех тюрьмах, арестных помещениях, лагерях и трудовых колониях НКВД СССР, трудпоселенцев, проживающих в зоне, трудпосёлках ГУЛАГа НКВД, а также задержанных, содержащихся на время переписи в арестных помещениях НКВД; б) воспитанников трудколоний, трудкоммун и приёмников-распределителей отдела трудовых колоний для несовершеннолетних НКВД СССР. Все эти граждане переписывались на общегражданских листах по месту нахождения.

Из Таблицы 21 — Предварительные цифровые итоги Всесоюзной переписи контингентов «Б» и «В» НКВД в 1937 году:

• всего по Союзу ССР городского населения — 747 392 мужчин, 206 316 женщин, 953 708 обоего поля, в том числе 748 731 в возрасте 18 лет и старше;
• всего по Союзу ССР населения — 1 817 638 мужчин, 571 932 женщин, 2 389 570 обоего поля, в том числе 1 794 104 в возрасте 18 лет и старше.

перепись населения 1937численность ГУЛАГатипы спецконтингентаУголовный кодексказнинаказания за преступлениянравы обществарелигияобразованиекультураисторияподлоги историиинтересные фактыобщество

Источник: [20.98]

Военный коммунизм. Тюрьмы и казни. Еврейский террор

Первый залп был дан для устрашения, однако этим выстрелом ранили левую руку мужа около кисти. Пуля вырвала кусок мяса. После этого выстрела муж оглянулся. Последовал новый залп. Стреляли в спину. Пуля прошла около сердца, а другая немного повыше желудка. Муж упал на землю. Лежа на земле, он конвульсивно бился, он бил руками об землю, судорожно схватывая пальцами ее. Сейчас же к нему подскочил Давидсон (будь он навеки проклят) с револьвером и выстрелил в упор два раза в левый висок.

Слова свои Давидсон, наконец, привел в действие. Как рассказывали после мне вместе сидевшие с мужем, при допросе (это было в тюрьме), при котором был и Давидсон, он сказал:

— Я сочту за великое счастье пустить Вам (мужу) пулю в лоб.

Дети расстрел своего папы издали видели и в ужасе плакали. Извергам было мало одной казни. Через четверть часа после расправы с мужем, бедным мучеником, на то же место привели другого невинно осужденного молодого человека, почти мальчика, сына уважаемого М. С. Савина. Восемнадцатилетний юноша, только что окончивший реальное училище, отсидел три месяца в тюрьме, после чего выслушал смертный приговор. Выйдя из Штаба, молодой человек увидал своего несчастного отца, который подошел к Давидсону и просил у него разрешения проститься с сыном.

военный коммунизмтюрьмы большевиковеврейский террормассовые расстрелырусофобия 1918 годаУголовный кодексказнинаказания за преступлениянравы обществарелигияобразованиекультураисторияподлоги историиинтересные фактыобщество

Источник: [20.117]

Великие переходные периоды от одного доминирующего типа культуры и общества к другому, как мы уже видели, особенно революционны и турбулентны. Такие революции, поэтому, особо отмечены ростом грубости и жестокости.

Проиллюстрируем это некоторыми данными. Возьмём, например, высшую меру наказания как наиболее типичную в этом отношении. В России с 1881 по 1905 г. ежегодное число смертных приговоров колебалось между 9 и 18. Российское уголовное право предписывало высшую меру наказания лишь за некоторые политические преступления, такие, как покушение на царствующую особу и членов его семью. Во время революции 1905—1907 гг. число подскочило до 547 в 1906 г., до 1139 — в 1907 и до 1340 — в 1908 г., а затем, после подавления революции, упало до 717 в 1909 г., до 129 — в 1910 и до 73 — в 1911.

Точно так же и во время Французской революции 1789 г. суммарное количество казней по приговорам революционных судов поднялось до 17000 и до 35000–40000 жертв революционного террора. Этот рост — произошедший за какие-то пять лет — представлял собой стократное увеличение числа смертных приговоров, вынесенных до революции.
Подобные усиления жестокости и увеличения смертных приговоров всегда происходят во время революции в периоды резкого обострения ситуации…

Уголовный кодекс Советской России, принятый в 1926 г., во время разрушительного периода революции, как собственно и отправление правосудия, соответствующего этой системе, напротив, представляет собой значительный регресс в сторону варварства. Число преступлений, караемых смертной казнью (официально именуемой в советском кодексе «высшей мерой наказания»), чрезвычайно возросло по сравнению с дореволюционным кодексом, как и тяжесть назначаемых наказаний, а многие вполне безобидные социальные действия были объявлены преступлениями. На деле советское «правосудие» того времени было одним из самых жестоких во всей истории пенологии: оно отмечено беспорядочным истреблением не менее 600 000 человек только за 1918—1922 гг.

(В Примечаниях:
было крайне небольшое число случаев смертной казни в России в обычные годы. В период 1881—1905 гг. среднегодовое число казнённых составило от 9,6 до 18,6 — цифра, которую зачастую превышали многие отдельные штаты США. Количество их резко возросло во время революции 1905—1908 гг. и после 1917 г., достигнув в 1918—1922 гг. фантастической цифры — примерно 150 000 в год. Но такое увеличение характерно для всех стран в подобных чрезвычайных ситуациях.
Распространение за рубежом ложной информации о якобы жестокостях царизма в конце XIX и в первые годы ХХ в. объясняется в первую очередь русской революционной пропагандой. Исходя из моего опыта работы в качестве университетского профессора уголовного и процессуального права и в качестве заключённого (трижды) при старом режиме, я считаю, что главный порок умирающей системы Романовых заключался не в её жестокости (которой было сравнительно мало), но, скорее всего, в её бездарности и бессилии — даже импотенции. )

социологияисториякультуразакат Европыобществонаказанияказни

Источник: [21.180]