Комментарии к статье № 9, Эдикт Ротари, 643

Редактор сайта (9.09.2012 15:50:23)

Якобы уже католикозированные германцы, поселившись на землях Италии, уж как шесть столетий впитали христианские идеи, но, по факту, так и не воспитались на них: мол, я тебе подарил, но учти — если мне будет туго, то возьму всё обратно.
Забавно, однако, понимали лангобарды заповеди Христа, да и наставления еврейской Саги также.

И это в то время как последователи учения принца Гаутамы веков уж как десять до короля Ротари дали классификацию типов даров:

1. дар «тому, кто находится рядом», т. е. первому подошедшему;
2. дар, преподносимый «из опасения»: некто, понимая, что вещь или пища близки к состоянию негодности, преподносит эти предметы в качестве подарка («На тебе боже, что нам не гоже» — знакомо?);
3. преподнесение отдарков, т. е. обмен подарками;
4. из-за желания получить отдарок;
5. как традиционные: «потому, что мои родители давали»;
6. как дар, имеющий целью обретение жизни на небе;
7. дар, ради обретения славы;
8. дар «для украшения сознания». Именно такой дар, полностью свободный от прагматических целей, дар бескорыстный и относится к категории высших даров [20.24].

Догадаться при приёме дара, к какому из восьми видов он принадлежит, не так уж и сложно. Полученная определённость в типе дара способна очень существенно помочь утвердиться в своём личном отношении к дарителю, тем более в случаях, когда преподнесение подарка является первым контактом с незнакомым человеком. При этом «дар ради обретения славы» как-то уж очень хорошо перекликается с зороастрийским представлением:

«...богач с большим состоянием, который нажил его неправедным путем, если он [его] использует на [добрые] дела, благодеяния и милостыню, — то [и тогда] его [состояние] не станет его благодеянием, так как благодеяние принадлежит тому, у кого оно похищено» [20:14].

Что же могло вырасти из христианской практики дарений и таки выросло, можно пояснить только одним примером от Кониффа Ричарда:

«Семья герцога Мальборо, стараясь проявлять милосердие, складывала объедки в жестяные банки, смешивая всё от супа до бисквитов „в ужасную кашу“. Затем в сопровождении герцогини и её детей это пожертвование торжественно доставлялось к домам бедняков, что жили неподалеку от дворца Бленем.

Когда Консуэла Вандербильт вышла замуж за представителя семейства Мальборо, она привнесла в этот ритуал смелую нотку американского великодушия, разделив разные объедки по разным банкам „к удивлению и восторгу получателей“, как она хвасталась впоследствии.

Другое аристократическое семейство делилось радостью рождественского праздника, открывая окна своего городского дома и вываливая еду на бедняков, ожидавших на улице. Делясь бараньими отбивными, они, без сомнения, испытывали приятное теплое чувство (особенно сильное, если попадали в цель) и не рисковали своим состоянием» [21.36].